5

Пожалуй, я никогда ещё не встречала автора, чьи произведения настолько различались бы между собой по стилю и при этом были бы — каждое по-своему — так хороши.

Прежде всего, Записки о Кошачьем городе — антиутопия с сатирическим оттенком. Чуть наивная в плане проработки мира (Марс, до которого, если не ошибаюсь, герои добирались в течение нескольких суток, населен людьми-кошками, в чьих гротескных, гиперболизированных пороках легко узнаются недостатки китайцев... и не только китайцев), она просто дышит болью писателя за родную страну. Именно поэтому пейзажи Кошачьего города так унылы — из всех цветов преобладает серый, повсюду — запустение и унылость, грязь, нищета и лень.
Эта книга — взгляд со стороны, обличающий давно привычное и потому уже не замечаемое; измененные названия, другая планета — просто маска. Внутри Кошачьего Государства происходит революция за революцией — бунтуют по любому поводу и вовсе без повода, но новый режим всегда оказывается хуже предыдущего: так человек, пытающийся выбраться из трясины, погружается в нее всё больше и больше. Заимствованные идеи и системы образования не приживаются или доводятся до абсурда, старые же разрушены; наука, казалось бы, развивается — на самом же деле там царит непрекращающаяся свара; образование — полный ноль, хотя и провозглашается великолепным... Жители вялы и проявляют активность, только когда дело касается наркотиков (дурманных листьев).
Это — самая краткая обрисовка некоторых проблем, которые Лао Шэ подробно обсуждает на страницах романа; над которыми он смеётся — вот только горьким смехом. Для Кошачьего города надежды нет, и поэтому «Записки» — это еще и предупреждение.

Совсем иначе написан роман «Рикша» — о китайском маленьком человеке, прямая пути которого была не раз и не два сломана обстоятельствами. Его мечты, кристально прозрачные, простые и потому особенно трогательные — мечты о честном труде, хорошей семье и достойной старости; его борьба с судьбой и попытки собрать из осколков разбитое; его трагедия, до смешного предопределенная случайностями, почти — измеримая недостающими на покупку собственной коляски (а вместе с ней и независимости) средствами, — всё это Лао Шэ описывает тщательно, психологично и интересно, с нескрываемым сочувствием к своему герою.

Роман «Развод» — пожалуй, наиболее понравившийся мне, — куда более ироничен; в нём ирония — больше юмор, чем сарказм или гротеск «Записок». Мелкие чиновники со своими мелкими семейными несчастьями; их жёны; их мирок, где страх лишиться места в канцелярии, где ежедневно множат ненужные бумаги, куда выше любви к ближнему, а посмеяться над сослуживцем — наиболее изысканное удовольствие. Заколдованный круг интрижек, скандалов и тонких взаимоотношений. Мирок, в котором даже мечты желающего жить по-другому мелки, — и над которым подсмеивается писатель, то по-доброму, то осуждающе.

Рассказы Лао Шэ образны, психологичны — почти патетичны, — и печальны. Одна из ведущих тем в них — трагедия падших женщин, сорванных цветов, чья судьба была предопределена обстоятельствами, но не осознанным выбором, не порочностью натуры; почти в каждом есть атмосферные описания пейзажей (гораздо более возвышенные и менее детализированные, чем оригинальные и красочные, но довольно бытовые описания природы в «Разводе»). В рассказах «видный миру смех и незримые, неведомые ему слезы» заменяются слезами открытыми. И это для меня — скорее недостаток, чем достоинство.

Разнообразие форм и содержания, описания Пекина, неизменно хороший язык — трудно придумать сочетание лучше для знакомства с китайской литературой.