5 Таков Путь

Во время прочтения романа Эйдзи Ёсикавы «Мусаси», внезапно новое значение приобретает аниме Fairy Tail (если любите этот жанр, рекомендую). В этом милом сериале члены боевых гильдий мотаются по фэнтези-миру с целью соревноваться друг с другом, пытаясь доказать свою силу, ловкость и удачу, и лейтмотивом звучит прекрасно переведённый на русский язык боевой клич главного героя: «Смахнёмся!». То, что кажется бредовой завязкой сюжета при неподготовленном просмотре, после знакомства с идеями, напитавшими роман, оказывается глубокой и осмысленной культурной подоплекой. Это стремление к совершенствованию путем постоянных поединков - вовсе не калька с банальной ММОРПГ; в далекие дни целый класс, состоящий в основном из молодых мужчин, так и жил.

Именно это просторечное «Смахнёмся!» могло бы стать ключевой фразой не только для главного героя книги – Миямото Мусаси – но и для любого из тысяч блуждавших по всей Японии эпохи Эдо ронинов. Оставшиеся без сюзерена самураи, порой, кроме своего меча и потрепанного кимоно, не имевшие ничего за душой, нашли для себя смысл жизни в непрестанном совершенствовании и доказательстве своего превосходства путем – конечно же – драк и поединков. Это не рыцарский квест в европейском понимании, не поиски святого Грааля, прекрасной дамы или меча из озера: такой поиск имеет конечную цель, а здесь мы наблюдаем неостановимый процесс, в котором само нахождение на пути уже является целью и смыслом.

Говоря о пути – точнее давайте отнесемся к нему с должным уважением и требуемым пафосом – о Пути, нельзя не вспомнить о другом, даже более всем известном образчике современной масс-культуры: и это, разумеется «Мандалорец», который словно губка, впитал в себя все «японовидное», что было в «Звездных войнах», и кристаллизировал это в псевдо-самурайскую мораль и стилистику, правда, для большинства зрителей приобретшую насмехательскую форму «таковпутия». Путь Меча, по которому идет Мусаси, в сути своей, однако отличается от Пути Мандалорца: для последнего это кредо, сковывающее его набором ограничений и требований, от которых главный герой полюбившегося многим сериала, Дин Джарин, не может отказаться вплоть до финальной серии сезона. Для Мусаси же, органично ощущающего себя в центре философского клубка моральных и этических норм своей эпохи, где Дзен-буддизм переплелся с народными верованиями, а традиции Бусидо с крестьянской этикой, Путь становится способом раскрепощения, тем, что позволяет ему подняться над обыденными представлениями и воспарить в крещендо осознанности.

И эта возвышенная философия и предельная этичность и осмысленность действий абсолютно естественно сочетается с тем самым простецким «Смахнёмся!», о котором говорилось выше – ведь Путь воина, словно вехами, размечен битвами и стычками, в которых он доказывает силу своего духа – де факто, своего меча.

Меч — душа самурая, самурай носит меч как символ служения своему назначению. Меч постоянно напоминает о долге тому, кто правит людьми. Естественно, что мастер, полирующий мечи, должен полировать и дух владельца меча.

Но этот роман не был бы столь всеобъемлющ в описании жизни Японии в годы сёгуната Токугавы – пожалуй, это своего рода «Война и мир» на японский манер – если бы сконцентрировался лишь на поисках смысла жизни у одного мятущегося самурая. Ёсикава с удивительной внимательностью описывает жизнь всех сословий, словно вытягивая нити людских судеб из сложенных стопкой кимоно, и сплетая их в удивительное по красоте новое сюжетное полотно. Истории переплетаются, связывая между собой и выросшую при монастыре дочь опального дворянина, и небогатую пожилую селянку, впитавшую в себя дух самурайской чести, и таинственного, словно deus ex machina, монаха, и неразборчивую в связях воровку, купцов и крестьян, высокородных властителей и бедных разбойников, мечтающих о славе мальчишек и удалившихся от суетного мира стариков. Единственные, кого здесь нет – это те, кто не готов действовать – то есть принимать решения и быть актором в театре своей жизни. Все, решительно все герои романа действительно являются героями. Даже своего рода damsel in distress – страдающая от практически безответной любви к Мусаси Оцу, на поверку оказывается одним из самых активных и действенных членов истории, сознательно раз за разом выбирая следование своему – пусть жертвенному – пути в стремлении к любимому. Что уж говорить о великолепной бабульке Осуги, которая в самом начале истории берет в руки меч, чтобы накостылять как следует обидчику своей семьи, и практически до самого финала продолжает это неумолимое преследование, полное изобретательности и настойчивости. Поверьте, даже ее никчемный сынок Матахати в ходе действия сделает пару ключевых выборов, доказывающих, что он не зря оказался в этом героическом романе (Матахати вообще является отражением Мусаси, своего рода зеркалом, в котором искаженное отражение протагониста демонстрирует, как он мог бы деградировать, не оберегай его от ошибочных выборов обостренное чувство благородства, проявляющееся в граничащем с прозрением чутье. Но рефреном повторенная история «облагораживания» и возвышения через страдание и аскезу этих двух героев в первой трети и финале романа заслуживает отдельного разбора).

Миямото Мусаси - портрет со старинной гравюры, содержащей постулаты его Пути.

Единственное, обо что спотыкается взгляд читателя, едва ли толком знакомого с японским героическим эпосом – это финальная битва Миямото Мусаси и его давнишнего противника Сасаки Кодзиро, которая полностью основана на написаном более чем через сотню лет после событий трактате Нитенки, специально созданном для учеников школы Мусаси.

Базируясь на негативном образе Сасаки в этой книге, и на протяжении романа Ёсикавы Кодзиро выведен как хрестоматийный негодяй – подлый, наглый, лживый, кичливый, самоуверенный до крайности, агрессивный по делу и без, грубый по отношению к женщинам и детям – он полностью противопоставляется продвинувшемуся по пути благородному Мусаси, олицетворяющему честь, смирение и достоинство воина. К финалу презрение к Кодзиро немного угасает – он словно бы пообтесался, достигнув наконец столь желанного высокого положения и даже стал себя прилично везти – автор, правда, старательно подчеркивает фальшь его намерений. И все же с ним в поединке, увенчивающем книгу, сходится на голову превосходящий его на ниве просветленности рыцарь без страха и упрека в сияющем белом кимоно, погруженный в созерцание и практически достигший абсолютного дзена. Но того самого отдаленного знакомства хватает, чтобы припомнить памятную историю этого боя, на который, по рассказам, Мусаси прибыл, мучаясь похмельем и забыв свой меч, отчего ему пришлось выстругать боккен из весла. А если начать гуглить и найти отсылки на более подробные исследования этого вопроса - то оказывается, что убийство Сасаки Кодзиро было политическим шагом, фактически "заказом" на него (желающие могут искать по ключевым именам Харады Мукаши и Кендзи Токицу). Впрочем, как и в подобных ситуациях в наши дни, история эта подернута не только пеплом времени, но и покровом тайны, так что разобраться, что здесь правда, а что оговор противников, уже не представляется возможным.

Статуи Мусаси и Кодзиро на острове Ганрюдзима - месте дуэли, названном после нее по прозвищу проигравшего.

И хочется верить, что мастер, художник и философ, который через много лет, основав собственную школу, напишет «Книгу пяти колец» и даст удивительно чуткие и мудрые наставления потомкам и ученикам в своем завещании, скромно названном «Единственный верный Путь», уже отправляясь на свою последнюю битву, приведшую к смерти дуэлянта, если этот Путь и не видел, то хотя бы прозревал.