5

Вот и двадцать пять лет прошло.
Четверть века.

Слава Задерий в одном из интервью похвалил творчество Башлачёва с несколько неожиданной стороны: якобы после прослушивания его песен женщины в возрасте молодели в прямом физиологическом смысле, вплоть до того, что у них возобновлялись менструации. Не знаю, насколько это правда, но как метафора - идеально. Юность и зрелость остались позади. Окостеневаешь, каменеешь, мертвеешь, отходишь, отворачиваешься от всего, что было смыслом и поэтому причиняло страдания. Но тело властно напоминает: я готово. Тело пишет душе послание. Послание кровью.

Говорила о нем так, что даже чесался язык.
Не артист знаменитый, конечно, но очень похожий.
Молодой, холостой, в общем, с виду хороший мужик.
Только как же, мужик ведь - какой он хороший?

О нём вспоминают сейчас, и даже не верится, что всё это - об одном человеке. Стеснительный, зажатый провинциальный юноша берёт расстроенную гитару и камлает, как великий шаман. Горький пьяница вдохновенно философствует: я события воспринимаю не на уровне синтаксиса, а на уровне морфем, так что ты на экзамене не мудри, скажи, что есть Имя Имён... Русское пьянство-разгуляйство - и непрекращающиеся попытки выйти на большую сцену, напечататься, чтобы узнали. Так же противоречивы и песни: полотно хитросплетенной лирики, ничего не жаль, отдаю свою расписную шаль, а цены ей нет - четвертной билет, жалко четвертак - ну давай пятак, пожалел пятак -забирай за так расписную шаль, все, как есть, на ней гладко вышито, гладко вышито мелким крестиком, двойные и тройные рифмы, жемчужная россыпь аллитераций, а распято богатство на трех блатных аккордах.

Имя Имен
не кроить пополам, не тащить по котлам, не стемнить по углам.
Имя Имен
не урвешь, не заманишь, не съешь, не ухватишь в охапку.
Имя Имен
взято ветром и предано колоколам.
И куполам
не накинуть на Имя Имен золотую горящую шапку.

Кончилось выходом с восьмого этажа. Тут объединяются все мемуаристы. Утверждают, что этот шаг за подоконник был неизбежен. Подмечают, какая благодать вовремя умереть. Рассуждают о душевном выгорании, о клубе двадцати семи и о том, что пить меньше надо.
Я не верю. Разве разбиться можно вовремя?

Кони мечтают о быстрых санях.
Надоела телега.
Поле - о чистых, простых простынях
Снега.
Кто смажет нам раны и перебинтует нас?
Кто нам наложит швы?
Я знаю - зима в роли моей вдовы.

Прошло двадцать пять лет. Звенят на могиле промёрзшие колокольчики. Сколько возможностей и невозможностей здесь похоронено.