5 Рассказ «Путник, придешь когда в Спа...»

«— Трупы сюда, остальных — в рисовальный зал!»

Солдатик, взятый на фронт прямо из школы всего три месяца назад, пока еще «остальной», и его несут по коридорам и лестничным пролетам туда, где совсем недавно дети сидели у огромных светлых окон, изображая античные вазы.

Во время этого путешествия читатель становится свидетелем жесткого сопротивления сознания уже наступившей реальности. Сознание борется, отводя внутреннее внимание к мелочам, не имеющим отношения к тому, что случилось с телом. Ведь если понять, что это за место, то человеку необходимо будет спросить себя, что стало с ним самим.

Как только понимание подступает слишком близко, солдат, обколотый обезболивающим, начинает кричать, не менее страшно и отчаянно, чем прежде кричал от боли.

И все же ему удается оттянуть роковую минуту. Он видит «Медею» Фейербаха, висящую между 4А и 4Б, «Мальчика, вытаскивающего занозу» между 5А и 5Б, и уверяет себя, что во всех гимназиях и по всей стране могут висеть точно те же картины, что и в его собственной, имени Гитлера.

Он парит на носилках, видя проплывающие фриз Парфенона, портрет Фридриха Великого, бюсты Цезаря, Цицерона и Марка Аврелия, знакомые с малых лет, и все еще не сдается, и ему удается не сосредоточиться на том, что с ним случилось, какое именно ранение он получил.

Обилие шедевров искусства из разных эпох Германии (если временно согласиться, что она прямая наследница Рима) создает потрясающие контрасты с кровью и болью военного лазарета, а также выстраивает в уме читателя целую историческую цепь: от культурых достижений первой империи (рейха) к полыхающей в пожаре и заваленной трупами третьей.

***

Генрих Белль воевал во Франции, Польше, СССР, Румынии, Венгрии. Был четырежды ранен, много раз писал ходатайста об освобождении от службы, вызывал у себя болезни, подделывал документы об отпуске. Он прошел войну, не желая воевать.

Рассказ написан в 1950-м году, через пять лет после возвращения домой, когда Белль уже бросил учебу в Кельнском университете и поступил на работу служащим в статуправление.

Стоит отметить язык, в котором нет никаких излишеств, все эпитеты взяты из реальности, имеют привязку к ней и работают на сюжет. В этом смысле стиль напоминает Булгакова.

Именно в это время Белль начинает ратовать за "новый" немецкий: четкий, искренний и правдивый.

Помимо внешней канвы рассказ имеет несколько внутренних линий. Например, ярко выстроен образ исторической деградации: от первого этажа убитого настоящего — вверх, к светлой древности Цицерона, которая сияла бы еще ярче, если бы снизу, от нас, туда не прорывались огонь и смрад. Можно не соглашаться с самой мыслью, но литературно исполнено мастерски.

Это один из самых сильных текстов, что приходилось читать о войне.