4 Воображение как ловушка для сознания

На старте это было для меня что-то просто непривычное – читать книгу про подростков, да еще и незнакомого автора, а на финише – грустный гимн фантазии, которая может как спасти от одиночества и самоотрицания, так и завести в глубокие дебри, из которых не сразу и выйдешь, если выйдешь вообще. Автору удалось совместить оба эти направления.

Здесь многое было неожиданно хорошо. Этнический колорит – это раз: действие развивается меж двух культур, чуть таинственной инко-испанской и рациональной британской, может быть, чтобы подчеркнуть своеобразную маргинальность обоих героев – как возрастную (им по 15-16, но кажутся старше), так и индивидуальную (оба весьма неординарные подростки). Текст насыщен ментальными и материальными артефактами и разными историями, слегка мистическими, слегка маскулинными, слегка неправдоподобными, но всегда ярко раскрашенными, как домотканые пончо индейцев.

Буйство, великолепный разгул жадных до всего мальчишеских фантазий – это два: кажется, все происходящее здесь существует на грани - еще чуть-чуть, и, фактически, останется лишь один шаг до полного провала героев в воображаемый мир и выстраивания внутренней очень-очень альтернативной жизни. А кто этим не баловался в юные, да и в не юные годы, компенсируя жизненную неудовлетворенность или скуку повседневности? Читая, хочется верить, что авантюра, фокус, мистификация – тайная опора любой жизни.

Атмосфера легкой, но многообещающей загадочности, заставляющей ожидать, что вот-вот что-то произойдет, причем такое, чего ты даже не ожидаешь. Очень изящный, спокойный, ненавязчивый, но все же саспенс – это три. И он реально оправдывается, движет сюжет. Все эпизоды мастерски поддерживают его, как пламя в костре.

Изящный, практически незаметный, но все пропитывающий юмор. Он казался каким-то очень аккуратным, если вообще так можно говорить о юморе, и просвечивал в диалогах, в описаниях, в историях, которые рассказывают Суарес и Фабиан. И это - очень важное четыре, не позволяющее вместе с героями впасть в печаль и депрессию.

Нарративность – это пять. Весь сюжет соткан и поддерживается микроисториями, относительно которых точно нельзя сказать: «не было, может быть, этого? Может быть, это и было?..» (И. Северянин). Многие люди живут и дышат этой нарративностью, потому что, по сути, некоторые из нас вообще никогда и не хотели быть реальными людьми.

Капелька психоанализа – это шесть. Как же без него и его символов. И киты, и пещера, и океан, и водопад, и обе фабиановы версии «Мальчика, Который Ничего Не Сказал» способны навеять воспоминания и сновидения, обогащающие и без того насыщенный сюжет, размывающий границы между реальностью и воображением. И хотя он становится предсказуемым с момента принятия решения о поездке, он не утрачивает своей восхитительной зыбкости.

Сама Педраскада – это семь: практическая смесь Эльдорадо, Шангри-Ла, Зурбагана, города Zero и чего угодно еще, место силы и благодати, абсурда и загадки, где многое возможно из того, что показалось бы нелепым, недостижимым, да и ненужным в обычной жизни. Кого не тянуло в подобные места в надежде познать или обрести нечто очень нужное, но не объективируемое? Кто не говорил себе: когда увижу – сразу узнаю, что это именно оно? Человеку всегда чего-то не хватает: объяснения, понимания, любви, мужества... Всем нам в разной мере нужна страна Оз. Герои попали в свою.

Эта книга расставляет читательскому сознанию много ловушек, и хоть в одну из них, но он обязательно попадается. «И кто найдет тебя в морях твоей души?» (Д. Андреев), и кто поможет выпутаться? А может, выпутываться вообще не надо?