5

Шум и ярость – вот что осталось от семейства Компсонов.
Шум и ярость – вот что остается, когда заканчиваешь читать. Сначала ярость: хочется биться головой о стену, повторяя «Почему, почему, почему?» Почему существуют такие, как Джейсон, почему старшим детям так не повезло, хотя они заслуживали выбраться из этого болота, почему? А потом остается шум – глухая тоска.

С первых строк я провалилась в книгу с головой. Многие жалуются, что часть романа от лица олигофрена Бенджи читается тяжело, поскольку сложно разобраться в этом калейдоскопе событий прошлого и настоящего, что происходит. Но мне, как ни удивительно, как раз такого размера кусочков в винегрете хватило, чтобы в какой-то степени понимать происходящее и зацепиться за крючок так крепко, что уже не сорвусь.

Глава Квентина, старшего в семье, тонко чувствующего мальчика, конечно, еще сложнее первой. Сложно не только разобрать его путаные мысли, но и понять самого Квентина.

Глава от лица Джейсона.. Ох. Знаете, иногда думаешь, а можно ли делить людей на эгоистов и неэгоистов? Ведь добросердечный человек делает другому добро потому, что ему самому это приносит удовольствие, или чтобы утихомирить свою совесть – в общем, в конечном итоге все равно для себя. И выходит, мы все эгоисты. Так вот, пилюля от таких мыслей – глава Джейсона в романе «Шум и ярость». Потрясающий персонаж. Такую невообразимую тварь столь достоверно описать от первого лица – это точно проявление гениальности. Пока не побываешь в шкуре Джейсона, не поверишь, что кто-то может отнимать конфетку у ребенка чисто ради удовольствия. Или ненавидеть человека всей душой просто за то, что он родился. А вот, бывает и такое. Редкого персонажа в процессе чтения хочется размозжить головой о бетонный пол, и вот Джейсон – из таких.

Наконец, последняя глава от лица автора. Автор по-прежнему беспристрастен и не дает оценок, зато тщательно, с невероятной внимательностью подмечает и описывает каждую деталь, каждую мелочь – символичные завитки волос, похожие на рожки, на голове Джейсона, чистые голубые глаза Бенджи. Грузность и бесформенность несгибаемой Дилси, которая на своих плечах как будто носит все оставшееся семейство – чернокожей женщины, которая долгие годы прислуживала Компсонам и вырастила всех этих таких разных детей. Брюзгливое лицо старой мамаши Компсон, которая вот уже тридцать лет твердит: вот я умру, и вам всем станет проще, а пока я должна нести свой крест, дети – это мой крест.. но ничего при этом не делает, поскольку якобы ужасно больна.

Жаль, что нет возможности глазами автора увидеть слишком тонко чувствующего, чтобы остаться среди этих людей, Квентина, и слишком добрую, чтобы уберечься от ошибок, Кэдди. Дочь Кэдди, Квентину, характеризует ее комната: безликая и пустая; ведь девочке в этом доме так и не нашлось места за семнадцать лет, и она вынуждена убежать с бродячим артистом. Надеюсь, этот пижон в красном галстуке – порядочный человек, и хоть кому-то из семейства Компсонов удалось вырваться из болота. Не тем грешным путем, как то сделал Квентин, не тем порочным, как Кэдди – иначе.

Ужасно больно за них всех - почти всех. Шум и ярость.