4 Колесо Ужаса

Природа откровений - одна из главных загадок, касающихся человеческой психики. Как нелюбимому сыну талантливого гения-невротика, обреченному большую часть жизни провести в заточении, явились картины мироустройства настолько непривычные и отличные от того, что мы помышляем в качестве макрокосма в нашем материалистичном мире, что разгадка и изучение этих картин до сих пор занимает множество людей, многие из которых с фанатичным блеском в глазах отстаивают истинность их незыблемую истинность? Как пусть и образованный, но все же сапожник смог создать философское мистическое учение, во многом оказавшее влияние на последующую немецкую философию, которую мы теперь называем классической? Как этот человек, не будучи столь уж искушен в богословских и схоластических изысканиях, сотворил свой собственный язык, теорию языка, строгую систему, с помощью которой можно было бы помыслить непомышляемое?

По большому счету, не столь важно, как мы относимся к текстам, стимулом к написанию которых, по словам авторов, было откровение. От этого, конечно, сложно абстрагироваться, но, повторимся, это не столь важно. Важно то, что, читая Бёме, поражаешься тому, насколько стройную, строгую систему он создал для того, чтобы выразить произнесенное "на языке ангелов" невыразимое. Каким горящим сердцем и холодным разумом нужно обладать, чтобы создать совершенно особенный язык, который стал бы средством донесения до читателя Истины (сейчас не важно, как мы относимся к природе этой Истины и помышляем ли ее таковой вообще). Дабы объять необъятное, Бёме приводит все те совершенно заоблачные и метафизические категории, о которых иногда страшно даже помыслить, в строгую систему, которую тяжело понять профану, впервые прикасающемуся к христианской мистике, но к логическим операциям, производимым в рамках ее, придраться невозможно.

В какую беспросветную муку должен быть погружен разум, понявший раз и навсегда, что Бог, будучи творцом всего, является и творцом зла. Каким живым умом нужно обладать (и сейчас речь не только об откровении, поскольку содержание его еще нужно умудриться передать на бумаге), чтобы объяснить это не с помощью теодицеи, но лишь посредством последовательного объяснения - что есть Божественная Сущность? Каким мятежным духом обладать, чтобы бескомпромиссно заявить: никакие добрые дела не имеют никакой ценности до тех пор, пока человек не помыслит и не откроет Бога в душе своей, приблизившись таким образом туда, откуда изгнан был по своей слепоте Адам; занимаясь, по сути, откровенной ересью, продолжать писать, оставаясь верным духу и букве своих трудов...

В конечном итоге, в первую очередь эта книга поражает тем, насколько серьезным духовным подвигом она является. А относиться к ней можно по-разному. В конце концов, в бесконечном водовороте эссенций, которые являются одной из важнейших составляющих теории Бёме, можно разбираться как в изощренном ребусе. Но если признаться честно, сама природа трактата не позволяет оставаться отстраненным читателем: настолько явственно внутренний огонь, обуревавший Бёме, передается через несколько веков, через перевод, через экран. Природа откровений такова, что, даже если мы в них не верим, они все равно поражают. А если верим - потрясают втройне.