3

Начать стоит с того, что я не фанат малого жанра (за исключением сказок). Обещанное аннотацией "глубокое знание человеческой психологии" тоже настораживало. Ну и конечно же - неизвестная мне, далёкая и загадочная Япония.

Он читал Анатоля Франца, положив под голову благоухающий ароматом роз скептицизм. Он не заметил, как в этой подушке завёлся кентавр.

Вот так вот. В лоб.
Бывают такие дни, когда остаётся только разводить руками. Какой кентавр? Что ему делать в подушке? Как может благоухать розами скептицизм?
А бывают совсем другие, когда многозначительно киваешь и не устаёшь поражаться автору. Именно так! Какой скрытый смысл! А уж кентавр, кентавр-то да-а..

Могу сказать, что с творчеством Акутагавы в целом у меня отношения сложились именно такие. Раз на раз не приходится: то откроешь книгу и восхищению нет конца, то с силой заставляешь себя продираться через слова, которые почему-то перестаёшь воспринимать.

Если выделять именно из этого сборника понятные и, на мой взгляд, сильные вещи, то это "Паутинка", "Нанкинский Христос" и "Зубчатые колёса". Последние, впрочем, вызвали мой восторг в основном прелестью описания состояния автора, нежели моральной составляющей.