3.5 Дуглас Коупленд “Жизнь после Бога”

Сборник рассказов Дугласа Коупленда
Рассказы без ярких сюжетов — зарисовки из личной жизни, скорее всего даже не из жизни, а из сопутствующих жизни ощущений, воспоминаний — типичное самокопание. Нескончаемые рассуждения в форме разговоров, то с дочерью, то с сыном, то с небом, то с самим собой, и всегда о главном, о смысле жизни и своём месте в ней. Книга обо всём и ни о чём конкретно. Написано неплохо, каждый рассказ воспринимается как личные переживания автора, много печали, однако меня горести центрального персонажа особо не зацепили: всё буднично, каждодневно.

Малые создания.
Доверительный мысленный разговор с дочерью, обращение к её памяти. Они едут в гости к деду. Длинная утомительная дорога. Открытие нового мира, где нет людей, и царствуют животные, отсюда и рассуждения о мироустройстве. Папа рассказывает сказки, герои которых, хоть пёс, хоть кошка, хоть белка хотели стать кем-то, а не стали никем — неудачники. Печальные сказки, про лузеров, но, такова жизнь

Гостиничный год.
Грустный рассказ из двух зарисовок. Можно сказать, что это два маленьких рассказа, по именам главных героев, объединённых общим названием. Непересекающиеся истории короткой жизни гостиничных соседей автора — Кэти и Донни. Маленькие ничтожные люди, но в каждом есть свои, и глубина, и доброта, и щедрость. Разглядеть сложно, но в каждом живёт душа.
- «Любовь была пугающим чувством и причиняла боль – не только пока длилась, но и потом, когда прошла».
- «Я хотел бы влюбиться снова, надеюсь только, что это не будет случаться слишком часто. Не хотелось, чтобы это вошло в привычку – а то, чего доброго, потянет на что-нибудь еще похлеще – на что, я и сам не знаю».

Умеющие летать.
Рассказ маленького человека о прожитом дне. Да, прополз ещё один пустой, ничтожный день в неряшливой квартире. Бессмысленные действия, заполняющие лишнее время. Даже поездка к родителям не спасает от вакуума одиночества, наоборот, во всех словах и взглядах матери видится жалость к нему. И только птицы на заднем дворе свободны от сострадания и душевных мук — вот и вся суть рассказа: «..отчего люди не летают так, как птицы?»

Нe тo солнце.
Очередной короткий рассказ, на этот раз, представляющий множество исповедей умерших от ядерного взрыва людей. Это, как идея фикс: в первой части навязчивые сновидения, в которых происходят разнообразные ядерные вспышки, во второй люди, погибшие от них. Яркие описания, глубокие переживания. Рассказ, представлен двумя частями: предчувствия катастрофы и свершившихся от неё смертей, обе о единстве жизни и смерти. Человек — временное явление, мир — вечен.

Геттисберг.
Новый тёплый разговор с дочерью. Воспоминания навеяны разрывом с матерью девочки, переживания свежи и поэтому звучат очень доверительно и честно. Человек очень искренне пытается разобраться, как и когда произошли в них перемены, почему мечтательность уступила место обыденности, куда пропала «цепочка волшебных мгновений».
- «Пока ты молод, тебе всегда кажется, что жизнь еще не началась, что «жизнь» запланирована на следующую неделю, следующий месяц, следующий год, после каникул – когда-нибудь. Но вдруг ты понимаешь, что уже не молод, а запланированная жизнь так и не наступила. И ты спрашиваешь себя: «Ладно, а как же тогда называется то, что происходило со мной до сих пор,– эта интерлюдия, это лихорадочное безумие?»

В пустыне.
Рассказ от первого лица, в котором рассказчик испытывает тревогу за то, что «человеку не во что верить <...> о том, какая это скверная шутка – прожить еще несколько десятков лет, ни во что не веря и ничего не чувствуя”. Родители, убеждённые атеисты, воспитали своих детей вне религии. Однако, герой рассказа, попав в сложную уголовно наказуемую ситуацию, заплутавшийся в техасской пустыне, обращает своё внимание к Богу, приняв неожиданную помощь бродяги. Позже, в раздумьях о вере, он часто вспоминал «обветренное лицо бродяги – лицо, напоминающее о том, что все же еще осталось нечто, во что можно верить, пусть и верить стало уже не во что. Лицо, обращенное к таким людям, как я, которых жизнь подводила к самой пропасти одиночества, которые даже падали туда, но для которых – когда они наконец выкарабкивались – наш мир всегда выглядел по-новому.

Патти Херст.
Следующий рассказ, как предвещает Коупленд, о последовательности жизненных событий. Скорее всего, в жизни есть тесная взаимосвязь явлений, поступков, событий, именно эту зависимость и пытается отыскать Луи, рассказчик, от имени которого повествует автор. Печальная история об исчезнувшей сестре, как домочадцы не услышали тревожных звоночков в её любимой истории о Патти Херст? Почему позволили ей исчезнуть? Устали? Почему девушка сама не вернулась в родной дом, ведь даже гуси помнят место рождения один год и один день. Открылся ли для беглянки сестры новый мир? «...всякий день каждый из нас переживает несколько кратких мгновений, которые отзываются в нас чуть сильнее, чем другие,– это может быть слово, застрявшее в памяти, или какое-то незначительное переживание, которое, пусть ненадолго, заставляет нас выглянуть из своей скорлупы <...> И если бы мы собрали эти краткие мгновения в записную книжку и взглянули на них через несколько месяцев, то увидели бы, что в нашей коллекции намечаются некие закономерности – раздаются какие-то голоса, которые стараются зазвучать нашей речью. Мы поняли бы, что живем совершенно другой жизнью, о которой даже не подозревали. И возможно, эта другая жизнь более важна, чем та, что мы считали реальной».

Тысяча лет (Жизнь после Бога).
Заключает книгу самый философский, на мой взгляд, рассказ. Написан он в той же манере, что и предыдущие — перетасовка кусочков от линий жизней различных людей. Автор выносит на поверхность своих раздумий множество вопросов, и все они не имеют однозначных ответов, да и сам задающий тон повествованию, не в силах найти решение.
В рассказе нет сюжета — это мысли обо всём на свете. Обращаясь к Богу человек пытается понять себя, зачем он живёт, в чём его предназначение, почему болит душа, как сделать правильный выбор, что важнее - любовь или одиночество.
Жизнь рассказчика и его друзей протекала «без политики и религии. Это была жизнь детей потомков первопроходцев – жизнь после Бога”.