4.5 Исповедь иранца, употребляющего опиум

Не так давно на просторах интернета гулял англоязычный принтскрин из интервью Фолкнера с жалобами поклонников его творчества, что читают произведения автора по два-три раза и все равно ничего не могут понять. Что же им делать? Ответ был прост до лаконичности - попробуйте почитать четвертый раз.
Примерно такой же совет я могу дать и самой себе после последней страницы "Слепой Совы". При том, что книга понравилась, произвела свое впечатление да и вообще стала лучшим из прочитанного за год, не могу, положа руку на сердце, признаться, что все поняла.
Что имеется? Два рассказа, столь тесно сплетенных, что напоминают два куплета одной песни. Песни очень странной, тягучей и завораживающей. Рефреном идут смех старика, туркменские глаза, убийство, любовь, конечно же, и рисунок то ли на пенале, то ли на занавеси. После прочтения повести специально посмотрела остальные рецензии и вообще все, что нашла в интернете, версии разные. Кто-то считает, что все снится художнику, кто-то реальной историей считает текст про мужа. Мое мнение другое - оба эти рассказа плод расширенного сознания. Чего еще ждать от героев Хедаята, где мать, чтобы младенец не плакал в автобусе привычным движением руки засовывает малютке в рот шарик опиума. Правда, дело было в другом рассказе, да и вообще, все, что я у него читала ранее, настолько непохоже на "Слепую сову", что просто диву даешься. Либо, есть подозрение, эту часть его творчества нам только предстоит узнать, если найдется тот безумец храбрый, что возьмется за сей труд.
Меж тем писатель крайне интересный, с большим удовольствием до этого я прочла сборник рассказов, уже упоминаемых выше. И судьба неординарная. Выходец из знатной семьи, Садек (в некоторых транскрипциях Садег) получил блестящее европейское образование, впоследствии стал изгоем и полузапрещенным до сих пор на родине автором, и в возрасте 48 лет покончил с собой в эмиграции в Париже. Кстати, да, тема для грустного размышления - уже почти сто лет иранские писатели находят себя, увы, не на родине, а как Маржан Сатрапи или Феридун Тонкабуни, в чужих европейских городах. Слава богу, не у всех биография заканчивается включенной газовой плитой.
В общем, читать мне еще "Сову" и читать, но вот советовать кому-то - дело неблагодарное. Даже не знаю, кому бы точно я могла порекомендовать. Все-таки книга специфическая и очень неоднозначная и далеко не каждый из нас готов продираться через муки одиночества главного героя, щедро сдобренные кафкианскими галлюцинациями. Хотя сейчас, уже будучи знакомой с творчеством Хедаята, дико приятно находить неожиданные ссылки на него или упоминания его книг.