Учебник рисования

Прошло более четверти века после развала СССР, но до сих пор мне не попалась ни одна заслуживающая внимания книга о постсоветском периоде. Исходя из аннотации, думал, что «Учебник» станет приятным исключением, но как глубоко я ошибся. Этот объемный фолиант, который автор определил как хронику, на самом деле таковым не является. Это лоскутное одеяло, сметанное из отдельных перемежающихся фрагментов из жизни отдельных личностей из мира политики, искусства, журналистики, бизнеса, которые в свою очередь наполнены многословными рассуждениями об искусстве в целом, абстракционизме, авангардизме, постмодернизме в их историческом развитии. Каждая глава заканчивается разделом о рисовании. Ни о каких значимых событиях описываемого периода, а это примерно 2005 год, автор не говорит, а излагает лишь…

(Как видим, ученый был человек; наверное, из выкрестов.)

Количество красных тряпок за книгу тут просто зашкаливает, меня лично тут метко упрекнули в стихийности моего образования, и в том, что я соответствую образу русского еврея и вообще человек я, глубоко не гуманный, раз нахожу в Ротко, Дюшане и так далее признаки искусства.

Я взялся за книжку Кантора не от любви к его публицистике (которую, правда, почитал перед этим). Не из интереса к наваленному на него потоку комплиментов (согласитесь, Быков или Ревзин не такие уж авторитеты). Не от сравнения с Капиталом и Доктором Живаго (не читал ни то, не другое, но ценю и металлический звон языка Пастернака, и поднимающий горн слов Маркса), хотя сравнение с Пастернаком можно провести, если взять цитированную мысль самого автора о книге: «…я…

Моё знакомство с творчеством Максима Кантора началось с его прекрасных, глубоких статей об искусстве в журнале STORY. Увидев название книги "Учебник рисования" - я радостно решила, что весь этот огромный том (4 тысячи с лишним страниц убористым шрифтом) будет исключительно про живопись. Оказалось - лучше. Эта книга включает в себя

* учебник по истории живописи, * сборник советов художникам * картины из жизни интеллигенции России 1980-2000х годов, * семейную сагу, * политический роман, * сатиру на новую Россию, * историко-социальный анализ XX века, * философские эссе о развитии цивилизации и многое другое.

Дальше...

Все это соединено в общую ткань повествования, особняком стоят только искусствоведческие фрагменты - они идут в начале каждой главы под отдельной нумерацией.

Итак,…

Когда художник берется писать книгу, он, видимо, должен быть готов к критическим отзывам такого вот примерно содержания: Кантор-художник насквозь вторичен, чего же ждать от его книги? Или: понятно. что Кантор как убежденный фигуративист не может не ненавидеть абстрактное искусство. Или: творчество Кантора плетется в хвосте немецкого экспрессионизма. Причем вышесказанное - это почти дословные цитаты критика С. Шаргородского. То есть вы поняли: если художник посредственный, то и книги он может писать только непременно посредственные. Логика железная.

Постараюсь быть менее предвзятым. Роман идей, - на то он и роман идей, что с идеями, в нем изложенными, надо или соглашаться, или конструктивно их критиковать.

Вы не поверите, но Кантор убедительно доказывает, со всей скрупулезностью историка,…

Прозу Максима Кантора вряд ли назовешь беллетристикой в том самом, привычном для нас, понимании. Впрочем, и художественной прозой в общепринятом понимании я бы тоже это не назвала. Философская публицистика с налетом сатиры, порой довольно беспощадной и весьма жесткой. В сборнике "Совок и веник", пожалуй, такой беспощадности меньше. Мне так показалось, когда взялась за "Учебник рисования". И странно: при том, что "много букв" (двухтомник "Учебник рисования и впрямь огромен), быстро пролистать текст, пропустить размышления-отступления, как порой бывает, не хочется. И не получается. Может быть, дело в "прекрасном русском языке" и т.п. и т.п.? Не думаю – красоты языка тут ни при чем. Лично я, читая его тексты, напрочь забываю о языке. Помню, когда я читала Прилепина, которого кто-то…

Вот и подошли к концу два кирпича. Аннотация сравнивает этот роман с "Живаго" и другими мастодонтами русской классики. Не знаю, мне кажется, слишком много здесь политического трактата, чтобы стать классикой. Хотя что-то есть в этом сравнении: изобильный, с длиннотами, повторениями, страстный, пристрастный, с душой написанный роман. И новую глобальную Империю, а также актуальное авангардное искусство (что, по мысли автора, одно и тоже) автор ненавидит не меньше, чем Лев Толстой Наполеона. Если вы в "Войне и мире" пропускали рассуждения о капле и сфере, об "управлении духом битвы", то даже и не беритесь за "Учебник", не одолеете. Книга на 70% состоит из "рассуждений". Другое дело, что рассуждения не отвлеченные, а самые "горячие": что произошло с Россией и миром за последние 30 лет, почему…