Долог наш путь (сборник)

Романчик командировочного инженера и горничной, ухаживающей в своей основной жизни за коровами, столкнул её отношение к животному, как к части руки, омывающей вымя после дойки, с его замерами хронометров узла в скотобойне. “Мой – только узел, мысли, а убийцы – они”, но оторваться уже невозможно. Очаг живодёрства привлекает боль и зверство, продуцируя их. Страшная экзекуция засасывает, не отпускает, как город Зеро. И жгут попавшие в кровавые сети костры, наблюдая в них иллюзию надежды на исход, на жизнь.

Ещё одно сильнейшее произведение у Маканина. Разнообразные суды и копание в чужой жизни- неотъемлемая черта жизни в Союзе. Разбор какого-то ( неважно) поступка, дружеская помощь товарищей, беседа- а на самом деле судилище и тотальный контроль, желание влезть в душу и потоптаться в ней, разобрать всю жизнь на части и осудить. Это давняя традиция- ещё с 20х: комсомольские собрания, партсобрания, признание своих ошибок перед лицом коллектива, всеобщее обсуждение... Потом это пришло и в школы: обсуждения перед классом, пионерские разбирательства, неудобные вопросы в лицо... Под видом заботы и помощи коллектива- желание унизить, вытащить наружу все личное, да ещё и обсудить прилюдно. Собрания жильцов, товарищеские суды... Главное- не высовываться, не ссориться с кем не надо, иначе-…

Герой здесь есть, но герой ли это? В течение повествования мы видим человека, который каждый раз приходит к одному и тому же, видит цикличность бытия, но ничего не предпринимает. Он присутствует и большей частью наблюдает. В определённых моментах человек ощущает дискомфорт от задаваемых вопросов, никогда не получает удовольствия от заседаний, но идти некуда. В любом случае приходится возвращаться к некому абстрактному Столу вновь и вновь. И рассматривать других персонажей сквозь стекло графина. И основной персонаж, и противостоящие - обезличены. Неважно, как они действительно выглядят, как их зовут, имеют ли проблемы в жизни. Эти составы набираются за любым Столом и занимают свою нишу. Общее лишь - точка соприкосновения в социуме, которую Стол и символизирует. ИНТЕЛЛИГЕНТ ли, СТАРИК ли,…

Интересная, хотя и не бесспорная фантастическая повесть. Действие ее происходит в далеком XXII веке. Войны и конфликты прекращены, человеческая жизнь объявлена высшей ценностью. Животных тоже не убивают из гуманных побуждений, мясо синтезируют из различных веществ. Некий молодой человек из Москвы послан в командировку на какой-то испытательный комбинат, чтобы внедрить в производство созданный им узел АТм-241. И он поражается увиденному — скот ( в данном случае коров) продолжают тайно уничтожать ради получения мясных продуктов. У молодого человека появляется подозрение, что его отсюда не выпустят, он становится заложником тайны и вечным узником этого закрытого и охраняемого предприятия. И он решается на побег....

Повесть удивительная, написанная отличным маканинским языком; она порождает…

Опять антиутопия со знакомыми мотивами. Опя-я-ять... Ну-ка, ну-ка, в каком году сие написано, глянем-ка на последнюю страничку ? В девяносто первом. Ага, я так и думал, что приблизительно около того.

Больно много мне попадается подобной литературы, датированной историческим рубежом Союза Советских и Российской Федерации. В которой (в смысле в литературе, а не в РФ) всё плохо, да ещё и завёрнуто в гротеск. Мол, примерно это нагрянет через большое-небольшое время. Пустынные улицы, трупы на каждом шагу, боязнь высунуть нос за дверной косяк, да ещё с телефоном-светом-водой перебои. Получается что-то вроде "демократия - это коммунизм минус электрификация всей страны". И кругом все боятся.

А мне порой начинает казаться, что часть авторов просто поддалась упадническим настроениям на фоне всех…

«Ну, начнем судилище?» – бросил он, улыбаясь, с красивым и, пожалуй, породистым оскалом.

Судилище... Союз развалился в 1992, Букера за эту повесть «Стол, покрытый сукном и с графином посередине» Маканин получил в 1993, и это говорит о том, как мгновенно он отреагировал на то, что УЖЕ МОЖНО. Название странное, но оно символическое. Стол с графином как символ вечного СПРОСА.

Обычный человек, стареющий – жена, дочка, сердце. Обычный быт («Есть каша овсяная. Да, опять. Да, кашу лучше с утра, но молоко старое, надо было использовать»). Читаю несколько страниц и понимаю: мать честная, так это же Кафка. НАШ Кафка. Похоже не стилем, не атмосферой, а сутью. Судилище... Процесс... «Соберется комиссия: просто поговорить и выяснить. Вот именно... выяснить, хороший ли ты человек». Это и есть СПРОС.

Стол…

И неважно ты один, или во главе отряда, всегда помни брат - ад где-то рядом...

Лучшего в российской литературе я пока не читал; не знаю почему... Возможно потому что герой - это наше отражение, порой раздавленное внутреннее Я, когда в Вашу душу лезет Контроль, стремящийся подавить все индивидуальное. Возможно потому что полотно рассказа сплетено из тонких нитей, каждая из которой как нить Ариадны ведет к своей мысли. Возможно потому, что похоже на Кафку, атмосферой, внутренним нервом, напряжением. Это прекрасная повесть, она всегда будет злободневна, как в советскую Эпоху, так и в современных реалиях - до тех пор, пока будет существовать диктатура Ощественного Мнения (Мнение Масс). Миры Оруэлла и Замятина не фантастичны, они фантастически близко. Они рядом. Они начинаются со стола…