Пляска Чингиз-Хаима

Ромен Гари "Пляска Чингиз-Хаима"

Мы знаем, что Богу недоступна жалость. Но, как у всех, у него бывают моменты рассеянности: иногда он забывает про человека, и тогда наступает счастливая жизнь.

Даже начать сложно. Книгу я перечитывала не менее пяти раз и каждый раз воспринимала её иначе. Я помню, как при первом прочтении приготовила правильное скорбное лицо для восприятия трагедии еврейского народа. Не пригодилось. Потому что трагедия в книге развивается по экспоненте. Изначально всё чинно-благородно: злобный дух еврея Чингиз-Хаима, расстрелянного вместе с со своими соотечественниками, засыпанного извёсткой в предварительно вырытой ими же могиле, но успевшего показать расстрельной команде жопу перед залпом, вселяется в бывшего нациста Шатца. Того, кто командовал расстрелом. И естественно…

Кто создал Вселенную? а) Бог б) Комитет солдатских матерей в) Я г) Котовский В. Пелевин «Чапаев и пустота» *** — Хаим, мы попали в подсознание сексуального маньяка. Р. Гарри «Пляска Чингиз-Хаима»

Эта книга началась как роман с привидением; потом наметился детектив, но очень скоро он перешел фарс; фарс скатился в водевиль, где веселым канканом прошлись двадцать четыре мужских трупа без штанов и с выражением счастья на лице; потом начался сон или, что вероятней, прогрессирующая шизофрения, и постепенно нарисовался вопрос. Чья же это шизофрения?

а) бывшего эсэсовца Шатца б) диббука Чингиз-Хаима в) господа Бога г) «этого хмыря»

Вначале ответ казался очевидным, кому, как не страдающему комплексом вины Шатцу сходить с ума? Но вскоре оказалось, что претендентов на звание сумасшедшего более чем…

Черт! Черт возьми!

Ромен открывается здесь совершенно по-новому. Он пишет в 1967 году фантасмагоричный роман, фарс, целиком состоящий из аллюзий, символов. Ромен выписывает словами шизофрению - яркую, цветистую, галлюциногенную, бредовую. "Пляска Чингиз-Хаима" - это восхитительный бред, комедия, игра.

Что делать, если вы - бывший исполнитель нацистских преступлений, а теперь работаете в окружной полиции? Что, если двадцать два года с вами живет некогда расстрелянный комик-еврей, который вытаскивает вас за ноги ночью из постели и просит читать кадиш на коленях? Что, если вдруг есть преступление - почти полсотни убитых мужчин без штанов? Что, если есть Лилит, ублажающая этих мужчин перед смертью, и есть Флориан - ее истинный любовник-смерть? И, наконец, что, если все вы в чьем-то…

Первый раз встречаю философские размышления в форме балаганной комедии с элементами черного юмора. С первых страниц ирония бьет наотмашь, и ее принимаешь, хотя иногда она и кажется слишком смелой. По мере чтения понимаешь, что легкость только кажущаяся, и приходится все время держать ухо востро, чтобы не проскользить мимо смыслов и хотя бы немного зачерпнуть вглубь. А черпать есть откуда. Взаимосвязь палача и жертвы, чувство вины, психология войны, и, далее, осмысление истории, культуры и цивилизации. Странные ощущения вызывает одновременная резкость суждений и тонкость мысли. Завязка уморительна и нелепа. В сознании бывшего эсесовца «застревает» расстрелянный им комик-еврей. Так они шизофренически и «живут» вместе в одном теле все послевоенные годы, потихоньку проникая друг в друга до…

Не знаю, как так получилось, что я выбрала эту книгу

Еврей-комик Мойша [Чингиз-Хаим] и его покровитель из СС, а ныне полицейский комиссар Шатц в расследовании массового убийства мужчин.

Смерть, Жизнь и другие участники интересного вначале и скучного в конце романа автора-мистификатора.