Оказывается, война — это не приключение и не благородная борьба за правое дело, а лютая дикость, абсолютно бессмысленная массовая злоба, лишенная какого бы то ни было оправдания и не опирающаяся ни на идеалы, ни на мораль. Развернуть
|
|
|
Шерман не любил журналистов: у них есть мерзкая привычка выбалтывать все, что делает армия, чтобы любой, в том числе и вражеский генерал, мог об этом прочесть в газете. |
|
|
А как, кстати, твое полное имя? — спросила Вильма. Мне его надо вписать за тебя в прошение. |
|
|
В способности своей быть благодарным — ох, ограничен человек! Под оболочкой благодарности прячется зависть. А под завистью — всеобщее безразличие и наплевательство. |
|
|
Когда один человек страдает, его жалко. Но когда их целый вопящий хор, начинает казаться, что ты в аду! |
|
|
Лучшие офицеры знают, когда и на что надо закрыть глаза. Даже генералы отдают приказы, в общем-то, скорее ради истории. |
|
|
...he was a man whose success gave him reason to suppose he was smarter than most people. |
|
|
Will sat down cross-legged in the grass and set about |
|
|
The wretched war had destroyed not only |
|
|
Боже, ты меня слышишь сквозь этот проклятущий дождь? Я стою здесь с мальчишкой, который думает, что армию на войне можно уговорить, доказать ей что-то. Он думает, что солдат — это нечто большее, чем форма, которая на нем надета! |
|
|
Уважение, а вовсе не любовь есть источник власти командира — уважение надежнее, да и долговечнее намного: в передрягах долгого рейда по тылам противника любовь-то и повыветриться может! |
|
|
В таком случае вы сумасшедшая, но вы мать, а матери всегда такие. |
|
|
Если смерть ничего не значит, что может значить жизнь? |
|
|
Марш только кончился, а я уже чувствую ностальгию по нему, да простит меня Бог. Не по крови и смерти, но по тому значению, по тому нравственному смыслу и весу, которое приобрело каждое поле на нашем пути, каждое болото, каждая дорога. Теперь они снова станут пейзажем... |
|
|