Цитаты из книг — Ури Орлев

Если кто-то думает, что мальчики не умеют готовить или что готовить еду — это стыдно, тот просто дурак

Люди не должны убивать друг друга. Люди должны помогать, спасать и исцелять. Убить другого человека - это самое чудовищное преступление, которое, как это ни ужасно, в наше время совершается повсюду всё чаще и чаще. Но если ты защищаешь родных или близких тебе людей, если ты защищаешь свой город, свою страну или даже…

Неважно, кем ты родился, — говорила мама, — китайцем, индейцем или чернокожим. Но когда ты уже родился, ты не можешь отречься от своих корней. Если обрубить корни, дерево погибнет. Люди не деревья, они не гибнут, когда отрекаются от своей истории и культуры. Но они не могут стать самими собой, не могут найти своё…

Папа всегда говорил, что все мы люди, независимо от того, какого цвета у нас кожа, какой формы нос и в каких богов мы верим.

Когда мы жили в гетто, еще до того, как всех начали выселять из их домов, я всегда задерживал дыхание, проходя мимо людей, которые мне не нравились. Конечно, я не был знаком с ними лично, но как-то сразу было понятно, нравятся они мне или нет. Не то чтобы эти люди неприлично пахли, просто я не хотел, чтобы в меня попал их…

Если я хотел узнать, который сейчас час, я заглядывал через бинокль в квартиру сумасшедшей. У неё были большие часы с маятником. Правда, они не всегда ходили. Но если она не забывала подтянуть гири, то я мог ориентироваться по звуку их боя, даже не глядя на циферблат: они били каждые пятнадцать минут.

Такие вещи нужно помнить, чтобы другие народы усвоили урок и понимали, что может произойти, если поставить во главе государства безумца. [о Гитлере]

Книги невозможно сравнивать с детьми. Но всё-таки они чем-то похожи. Например, тем, что прощаются с тобой, отправляются в путь — долгий ли, короткий ли — и с этого момента не перестают тебя удивлять. И хотя книги остаются такими же, какими ты их написал, — не вырастают и не меняются, — но постепенно вокруг них создаётся…

— Неважно, кем ты родился — негром, китайцем или индейцем. Но если ты уже существуешь, ты не можешь оторваться от своих корней.

Люди должны помнить все, что делается сегодня, чтобы все народы знали, что происходит, когда ставят сумасшедшего во главе страны.

Я пару раз видел, как они смазывают петли на воротах маслом, чтобы не скрипели. А один раз, когда дворник не хотел открывать калитку, по- тому что стук был неправильный, я услышал, как пришедший сказал: — К доктору, мил человек. И тогда дворник дал ему войти. Я почему-то запомнил эту фразу.

Я шёл по тёмной стороне улицы, куда не падал лунный свет, и старался держаться как можно ближе к стенам. Папа учил меня: «Время от времени останавливайся и слушай. Послушал — посмотри по сторонам. Оглянись назад, посмотри вверх. Опасность может подстерегать где угодно, не только впереди».

Я вспомнил наши стулья. Очень красивыми я бы их не назвал, но всё-таки мне они казались красивыми. Особенно после того как мы с папой покрасили их в голубой цвет. Интересно, кто будет сидеть на них в Германии?

Я вылез из бункера и вернулся в нашу комнату. Взял большой плед, положил в него мои подушку и одеяло. А кроме того, пару книг и провиант, который дала мне мамаша Грин. И ещё простыню, полотенце, трусы, одежду. Как будто я собрался ехать в летний лагерь.

Я не могу так. Не могу, чтобы ты умер, спасая моего ребёнка. Об этом даже думать невыносимо, — сказал папа. — Ты серьёзно? Да ведь для меня это, может быть, единственная за всю мою жизнь возможность умереть не просто так, а пожертвовать собой ради кого-то! Я же постоянно об этом думаю. Как бы так умереть, чтобы хоть…