Рецензии на книги — Тимур Валитов

Достаточно тяжелая и мрачная история. О похоронах родителя, бесконечной рефлексии смерти и удушающей неустроенности 30-летних. О том как можно застрять в воспоминаниях прошлого, чтобы бродить по одинаковым городам и жизням, даже если они и разные.

Именно это отталкивает. Именно это же притягивает. И снова отталкивает.

Язык автора приятно опьяняет. А затем жестко выталкивает в реальность, где нет ни надежды, ни будущего. Лишь нескончаемый поток сознания и хаоса. И мрак. И смерть.

Очень на любителя (или ценителя), но точно не для депрессивного настроения.

Ох - что-то черная полоса пошла. Бывает у меня такое с книгами - то заходит на ура все, даже то, что не должно было. Но бывает и наоборот - не заходит совершенно ничего. Ни милая детская книжка, ни непритязательный мистический детектив. Но это - просто вишенка... Я правда ожидала ностальгические воспоминания о советском детстве. А получила - портал в лихие нулевые со всеми вытекающими... Ну что я могу сказать: Холден Колфилд вырос - но не повзрослел. Похоже, что это личная история - отец умер, и главный герой переваривает - его смерть, свою жизнь, своих друзей... Я могу понять, когда это личное переживание, когда боль невозможно держать в себе - но никак не могу понять, почему из этого надо делать книги и продавать за деньги. То, что это называется "книга", и я за это деньги заплатила -…

Все люди на свете - избранные. Других не существует. Рано или поздно всех осудят и приговорят.
Камю "Посторонний"

Тимуру Валитову удивительно повезло на старте: литературный дебют в Редакции  Елены Шубиной, положительные отзывы от топовых российских литературных критиков Майи Кучерской и Галины Юзефович. На самом деле, если это и дебют, то как романиста, малая проза уже выходила в журналах и отмечена престижными премиями ("Еще одна история осады" Знамя, №1, 2019).

Тимуру Валитову не повезло быть автором литературы травмы, унылой и человеконенавистнической,  которую российская словесность по инерции еще несколько лет будет считать актуальной, хотя мировые тренды  она уже покинула. Не потому, что плоха, а потому, что всему свое время, и страдать, пережевывая душевные раны, однажды надоедает.…

Первую треть книги у меня было ощущение, что именно так - сплошной ум, приличная начитанность и никакого сердца. Собственно история начинается с того, что главный герой узнаёт, что умер его отец. Ну узнал, ну ничего не почувствовал... Бездушно как-то. Но потом книга вдруг меня затянула, и оказалось, что все его метания, полуфранцузские сны-рукописи - одно большое страдание души, страдание именно от того, что парень сознаёт себя ... бездушным, пустым, не способным на чувства. Как в этой мысли, к примеру: "Просто Сева любил людей: прежде всего любил маму с папой и друзей, но и прочих тоже любил, если они не мешали ему, не делали дурного, не заставляли учить таблицу Пифагора, или таблицу Менделеева, или еще какуюнибудь таблицу. А я никого не любил – и мне отвечали тычками, тумаками,…

У меня тоже когда-то была угловая комната с самым что ни на есть углом под крышей на последнем пятом этаже, откуда черная плесень ползла каждую зиму. К тому же было холодно, и я в той комнате даже не спала, предпочитала уходить к матери на диван. Впрочем, была и другая комната, где был балкон. Оттуда нещадно дуло, батарея всегда холодная, ближе к зиме дверь в эту комнату запиралась и почти не открывалась. Зато там можно было держать варенья, соленья, дубленки гостей, новогодние салаты перед подачей на стол.

Неважно. 

Главный герой без имени, но давайте будем звать его Тимуром. Тимурка едет из Москвы в родной город (где-то в регионе) хоронить отца. Он обычный симпатичный парень, учится, работает, пишет прозу, общается с друзьями, встречается с девушкой. Вот он приехал, помогает бабушке и…

Ничего не могу с собой поделать - давящая и пронзительная русская проза скорее отзывается в моей душе, нежели любые трагедии, вышедшие из-под иностранного пера. Эта книга не исключение, она вообще ощущается как погружение в опыт рядового отечественного миллениала с рестроспективой в непростые для страны 90-е через судьбу самой обыкновенной провинциальной семьи.

2018 год, жаркое лето в Москве. Столица испытывает нашествие футбольных фанатов со всего света, а неназванный 26-летний писатель посреди модного бара узнает о смерти отца. Оставив привычный ритм жизни, он отправляется в родной город, чтобы принять участие в траурных ритуалах, одновременно погружаясь в непростые взаимодействия с близкими людьми.

Спешу предупредить, что в книге два слоя - один, приближающий к читателю знакомую ему…

У меня воистину ангельское терпение и усидчивость, если я с таким упорством грызу подобные кактусы. Или в голове до последнего живет мысль: "А вдруг таки что-то мелькнет? Хоть какой-то свет в конце этого нескончаемого туннеля, да появится!" Но, увы и ах. Не появился. Аннотация пообещала, что ГГ будет "втянут в странные и опасные события". Ну, и где же они? Нет, кто-то таки куда-то втянут. То ли отец в глубоком детстве или в колонии... То ли случайный любовник(?), с его мутной рукописью о парижских приключениях... С какого боку-припеку здесь вообще эта рукопись? Складывается впечатление, что в книге упорно создается иллюзия многозначительности, какой-то попытки постсоветского экзистенциализма пополам с изображением нового лишнего человека. Такая себе смесь бульдога с носорогом или…

Новое для меня имя в отечественной прозе. Герой, филолог и лингвист, теряет отца и приезжает из Москвы в родной городок на похороны. Лето 2018 года, рефреном бушует мундиаль. Бабушка и мать. И вроде бы это был такой отец, который что есть, что нет. Скорее он отсутствовал в жизни, чем хоть как-то выдавал себя. Да и сам (безымянный) герой такой человек, что лишних чувств не выдаёт, если они вообще у него есть. Но тем не менее его что-то терзает, что-то невысказанное, что теперь хочется прокричать, провыть - но особо некому. Или это всё оттого, что внутренняя пустота наконец заполнила всё, - и мозг, и тело, - и теперь просится наружу?

Понравился стиль, вообще язык, да и сама история в принципе неплоха. Люблю знакомиться с молодыми авторами в надежде, что сейчас как зацепит, как потянет за…

Отца не стало. Эти слова служат спусковым механизмом для всего происходящего на трёхстах страницах «Угловой комнаты». Герой, у которого в Москве учёба на филологическом, друзья, девушка и перспективы, оказывается в родном городе, где его ждут уткнувшийся в смартфон сводный брат, мечтающая о хадже мать и угловая комната в хрущёвке, продуваемая всеми ветрами и покрытая плесенью. Ты вдруг никто и оказываешься нигде, и какую жизнь проживаешь где-то там, далеко, сейчас абсолютно не важно.

Суперспособность друга детства рассказчика – срать впрок, и это тот супергерой, которого, судя по всему, заслуживает этот город. Но проблема не в городе самом по себе, город как город, каких миллионы, город, где девочки потыкавшись-помыкавшись после университета, идут кассиром в «Пятёрочку», а градостроители…

Строго говоря, не мы принимаем решения, а они - нас...
Жозе Сарамаго "Книга имен"

Не возьмусь утверждать, что это так,  с решениями, но что -то заставило же меня прочесть вторую подряд книгу Тимура Валитова. Себе могу объяснить это правилом двух книг, которое формулируется, как: "не выноси суждения об авторе, покуда не прочтешь как минимум двух его книг". Придерживаться стараюсь, но очень много было примеров, когда до второй дело так и не доходило. Наверно чем-то зацепил меня этот автор.

Так или иначе, решение приняло меня, потому "Еще одна  история осады". Повесть о русском (?) историке, который пишет в Италии книгу об осаде Отранто Ахмедом-Пашой Гедиком в августе 1480 года. Экспансия исламского мира в христианскую Европу, незадолго до этого жестокой контрибуцией была обложена Венеция,…

Как-то в последнее время мне «везет» на русскоязычные книги об утрате родителей. Книги попадают ко мне разными тропами, но рефлексируют практически об одном — о тонкой связи между ребенком и родителем, которую давным давно разорвали. А потом — смерть. И вот герой оказывается перед странной пустотой, о которой даже и не подозревал, потому что отношения с родителем оборвались давным давно.

2018 год, со страниц гомонят футбольные фанаты, в каждом баре смотрят матч. И вот в этом шуме герой узнает, что у него умирает отец. И теперь — похмелье, поезд, забытая зарядка, бабушкина квартира. Бабушка — единственный человек, которого он любит и ценит, он приезжает, чтобы помочь ей с похоронами, а не ради умершего, который давно перестал для него что-то значить.

В Москве работа, учеба, попытки писать,…

Закрыла книгу и подумала: "Ну и зачем я травилась этим потоком сознания?" У Валитова как в любимом им "Чевенгуре" - за отдельными написаными вязью пятиэтажными предложениями иногда сложно увидеть внятный текст. Вроде и сюжет присутсвует, и мысль о тщете человеческой суеты и о бренности мира - а по факту книга для меня оказалась пустышкой.

Речь идет о Тимуре - человеке сравнительно молодом (еще нет и тридцати), который вдруг обнаружил, что его в этой жизни уже ничто не волнует и не трогает. Живет как автомат с заводом - учеба, работа, какие-то встречи, разговоры, приятели. А внутри пустота. Не то чтобы он выгорел от какой-то трагедии или детской психотравмы или еще чего-нибудь нынче модно-обсуждаемого. Нет. Он обычный мальчик из провинции, приехавший покорять Москву. Первое образование -…

Вот снова я повелась на Юзефович и Редакцию Елены Шубиной.  А не надо было. Очень жаль денег и времени,  потраченных на эту книгу. Это не роман, а расширенный пост в соцсетях. Маты не к месту,  анекдоты уровня семи- восьмиклассников. Какая-то нескладуха, перемежающаяся вставками про Париж. Неужели не нашлось ничего лучшего,  чтобы издать? Это же не наша будущая классика, нет?

Роман мне очень понравился, и свои "почему" я начну расскрывать с главной замечательной черты этой книги. "Угловая комната" - это очень и очень интимное чтиво, с одной стороны. Роман затрагивает темы, которые во всеуслышанье обсуждать непринято, стыдно как-то и неловко, особенно в России: насилие, алкоголизм, тюрьма, смерть. Сам лирический герой обращает внимание: "говорить бы о чем угодно, кроме того, о чем действительно думаешь". Чувствуется, как от этой закупоренной внутри его боли мучается герой. Но все же нам приоткрывается нечто крайне личное: в текучих мыслях вслух, про себя или в беседах с самыми близкими друзьями - бабушкой и Серёжей. Такое обнажение будто делает читателя таким же приближённым, и ты постепенно начинаешь разделять с героем страхи, метания, ищешь ответы на те же…

Рецензии обычно начинают с пересказа сюжета, ну или, на худой конец, размышлений о литературе. Но тут я пишу рецензию на книгу сокурсника, да еще в родном «Многобукв», так что уместно повспоминать. Новый читатель Тимура Валитова не сразу об этом узнает, но «Угловая комната» – нетипичный для автора текст. Фарик, который пишет бесконечный роман о Париже и о судьбах, которые спаяло, придавило горячим асфальтом города (под брусчаткой – пляж), – это своеобразный автопортрет, слепок прозы Тимура университетских лет. Только жаль, что авторское Я «Угловой комнаты» к этому портрету относится пренебрежительно. Но да, за время обучения в магистратуре и последующих лет стиль Валитова изменился: приближенный не то к текстам дотошных Салли Руни или Карла Кнаусгора, не то к классикам экзистенциализма с…

Я   стремлюсь знакомиться с творчеством отечественных авторов. Прочитала книгу Т. Валитова, выпущенную издательством АСТ. Произведение с безымянным главным героем и гаммой его сложных переживаний, дебютный роман автора. Студент филолог ведет самостоятельную успешную жизнь в Москве.Он получает второе образование и работает.У него есть девушка и друзья, с которыми проводит время. У героя умер отец и он отправляется в родной город на его похороны. Родственники не были  близкими людьми.  Мальчика воспитывала бабушка.После развода родители еще не раз заводили новые семьи. Семья основа, на которой строится жизнь.Для человека  любого возраста , семейные  узы- главное. А семья персонажа была неблагополучной, жила в постоянной нужде. Его детство пришлось на трудные  90-е.годы.Об отце у парня…

2018 год. Главный персонаж (писатель, стоит отметить) возвращается из Москвы в родной город на похороны отца. В личной трагедии, пьяном и температурном угаре, словно Петров в гриппе, он слоняется по городу, встречая старых школьных товарищей и прокручивая в голове отношения с нынешними московскими.
По сюжету — июнь, но не отпускает ощущение лютой зимы. 

— Я им книжку твою носила —…

Знакомый – но уже исчезнувший – мир в модернистском изложении. Сквозь цветные стёкла этого изложения видишь, как даже очень далёкие пространства преломляются друг в друге, как на самом деле похожи города и люди в разных точках планеты, но схожесть эта всё больше печальная.

Очень талантливый роман, прекрасный с художественной точки зрения и одновременно угнетающий. Хроника экзистенциального кризиса и бессмысленности бытия. Множество тем, историй из жизни, моментов, когда в одном случайном взгляде мир кажется прекрасным («За окном уже ночь, и стекла туманят лиловый край неба с верхушками панелек, и кухня – одинокий берег, за которым мир струится и тает.»), рассуждения о писательстве, отсылки и анекдоты – но в итоге всё это превращается в шум, песок секунд, что пересыплется однажды и всех…

Взял в пару к "Ране", потому что тоже про похороны родителя своего пола, только мужского, ну и Галя форсила как годное. Оказалось негодное, как это регулярно бывает с рекомендациями именитых читателей. На этом можно и закончить, но можно и написать еще немного.

"Угловая комната" – это сочинение в режиме "мне пора написать длинный текст, но я не знаю, о чем". Самое страшное, я бы даже сказал патологическое, решение в такой ситуации – "написать о себе", если автор просто рядовой молодой гражданин России без особых примет. Представьте, что обычный мужчина лет 28-ми написал книгу о том, какой он никакой. Представили? Все, считайте, что вы прочли "Угловую комнату".

У молодого литератора, которому вообще-то положено работу работать, а он все студент, умирает отец в провинциях, и он возвращается…

Валитов не служит роману — он вынуждает роман служить главной авторской мысли. У него всё продумано и придумано. Валитов — бог. Валитов — демиург своей собственной планеты. Валитов создаёт сюжеты человеческих жизней. В литературной вселенной есть другие планеты, есть другая жизнь созданная по образу и подобию других демиургов: жизнь — вера, жизнь — надежда, жизнь — любовь. Но на планете Валитова людская жизнь — ошибка и позор. И никакой любви, никакой веры, никакой надежды.

Ошибка и позор. Да, вышло весьма убедительно. И даже приторно-сладкая, как "бабушкина нуга", вставная новелла, сочинённая неким Фариком, пришлась как нельзя кстати. Получилась этакая своеобразная смесь говна со сливками. Усиливающая общее впечатление полной безнадёги.