3

Пшибышевский попал на волну поголовного ницшеанства на которой не смог удержаться. В собранном мной предисловии прямым текстом говориться о том, какое резкое падение он пережил после того, как в одночасье его революционность символов стала пустым звуком. Еще большим падением стоит считать что сквозь этого сверхчеловека вылез ревностный католик и польский националист, который, если бы дожил до Пивного путча стал бы ему рукоплескать как Селин или Гамсун. И как такое может не заинтересовать потомка польских евреев как цель для праздного анализа?

Дух "СС" нельзя назвать ни иудомассонским, ни про-католическим, не является он и толковым образцом модернизма прошлого века. Он не выделяется ничем кроме того, что эти факторы смешаны в псевдонаучном ключе (количество источников достойно диссертации), из-за чего ему приходиться хоть как-то себя рационализировать, а любой непоследовательный рационализм по отношению к религии выставляет пап клоунами. Хотя молодой Станислав вполне мог их за клоунов и держать. Благо критики клириков тут хоть отбавляй! Чего стоит только это:

Охотнее всего церковь кастрировала бы весь мир, погасила бы свет, отдала бы всю землю в жертву серному дождю; и ее единственным стремлением, ее жгучим желанием было одно — чтобы обещанный страшный суд пришел наконец.

Теологи объявили, что надо подальше держаться от женщины, так как земля достаточно населена и все равно скоро погибнет

Все посылы в одном ницшеанском желании называть все вещи своими именами, принимать их в себе, но потом корить себя за это, чтобы таки лечь мостом на пути к сверхчеловеку. Этот "сверкающий воин" мог бы оправдать все (в отличие от евросоциалистов), что имеет для него практическую или эстетическую пользу. Он и есть антихрист, который изначально представлен Пшибышевским не в единственном лике рогатого богоборца, а тысячей лиц философов, врачей, ученых и, что удивительно почти что психологов.

Во имя Сатаны Ницше учил переоценке всех ценностей, во имя его антихрист грозит преобразованием миру законов, во имя его творит художник, произведения которого читают или смотрят тайком, но не его милостью правит презренная глупость неизмеримыми толпами людей, для которых единственный закон существования, развитие, есть преступление: развитие в религии — бесовская ересь, развитие в искусстве — признак размягчения мозга, развитие в политике — государственная измена, а развитие в жизни — наказуемая извращенность.

Сексуальные позывы в книге занимают свое место в череде врагов церкви, но рассматриваются довольно симптоматично.

Одна вечно растущая жажда наслаждения, удовлетворения, продолжительной половой оргии мучила женщину-зверя.
Женщины становятся изменницами, предательницами, болтуньями, крикливыми, строптивыми, приставучими, страстными и высокомерными, вредными и капризными, легко возбудимыми и опасными. Их можно сравнить с медведями, с бурей, скорпионом, львом, драконом и ловушкой.

Равноправие в постели и личное желание женщин представлены "ужасами" такого масштаба, что автор даже в коей-то мере оправдывает инквизицию.

Средневековье находилось в условии самозащиты... Преступления учащались из года в год, и если то тут, то там пытались прекратить ведовские процессы, то всегда вновь приходилось их возбуждать. И, бесспорно, адский страх перед дыбой, щипцами, колесом, смоляным сапогом удержал многих медиумически расположенных особ от поклонения Сатане и применения на «служение страждущему человечеству» продуктов ядовитой пачкотни. Правда, многие были невинно «закопчены», но на восемь миллионов ведьм, которые, в среднем, были сожжены, выпадает, бесспорно, очень незначительный процент невинных.

Известно, как теперь трудно добыть сколь-нибудь хорошего медиума. Этим мы обязаны Шпренгеру, Бодинусу, Ремигию, де Ланкру, всем этим бесчисленным судьям, которые далеко не нежно распоряжались колдовской сектой и истребили всех медиумически предрасположенных. С одной стороны, если принять во внимание благополучие — хе-хе! — человеческого рода, то это было хорошо.

Свободомыслящий гражданин, с таким возмущением говорящий об этих процессах, должен был бы благодарить Ремигия за то, что он, гражданин, не выделывает бешеной пляски на рынке, не видит своего двойника, что по ночам его не мучает адский шум и тому подобные дивертисменты.

Дальнейшие пляски вокруг самоудовлетворения, оргий и СМ-практик накручены поверхностные дополнения из разряда "кровь младенцев, крылья летучей змеи и оскверненная гостия". Только к временным отрезкам близким к 19 веку появляется принятие того, что это делалось без оглядки на церковь (и возможность её осквернение), но это сразу же объяснено тем, что и церковь то "уже не та" и сама "осатанела".

Нормальный человек так же мало может понять черные мессы, как не может понять содомии или скотоложества, и все же никому в голову не приходит отрицать их, что, как известно, со странным бешенством делается по отношению к черным мессам. Итак, секта растет под защитой либеральной буржуазии и либеральной церкви, защитой, объясняющейся дарвинизмом и материализмом и базирующей свои основы на достижениях материалистических учений; она растет и становится мощной.

А уже приняв и то, что "ядовитая пачкотня", которой так брезговали священники - это не что иное, как психоактивные вещества, без ведьмовских ингредиентов автору остается только поупрекать любителей опиума и прочего.

День — это тяжелое, грозное бремя жизни, страшное мучение необходимости жить; ночь — безумие, опьянение, забытье.
Отчаявшееся человечество имеет только один исход: опьяняться. И оно опьяняется. Опьяняется ядом, опьяняется грязью, и все это опьянение завершается экстазом пола
...
Сатана, первоначальное «анти» всего католического, стал единственным богом, милостивым отцом, уготавливающим безмерное блаженство. Если первоначально, отдаваясь ему, стремились получить земные блага, золото и могущество, то теперь забывали все это, ничего больше от него не требовали, восхваляли его и благодарно целовали его тело. Ибо он давал все — вулканическое потрясение плоти, в спазмах которой всякое золото кажется ничтожной пылью и всякая власть глупым тщеславием.

Что мы имеем?
Своеобразный гримуар по демонологии с обилием модернистских недомолвок и образов, в которых простые вещи раскрываются яснее чем в самых разумных объяснениях.
Хотите знать причины антинаркотической политики за исключением больших прибылей черного рынка? Они в том, что государства так и не отвязались от церкви, и все еще считают ваши души своей собственностью. По этой же причине не-разделения души и психического сознания бум 60-ых с кислотой и прочим уткнулся в то, что бывшие хиппи в страхе стали еще большими ханжами, чем благовоспитанные белые англосаксонские протестанты. Страх за свою душу в веках и опровергнутое Гагариным наличие рая на небе перевело все стрелки на индуистское переселение душ и эгоистичный буддизм. А что осталось церкви? Только стать местом социальной активности (например, в польской перестройке), местом обучения сексуальному воспитанию и гигиене и залом для хоров (хотя лучше бы эти акустические помещения чаще отдавали под живую медитативную музыку во славу перемен).