В последней попытке дать понять, что у этой девчонки не было синдрома
Дауна, это доказать, что в средней школе Лэйксайд нет и никогда не было
благоприятных условий для обучения таких хронических умственно отсталых. На
самом деле Дэррин, Эйс и Трэвор тоже были на одном из её уроков, и у неё
тоже были систематические занятия, как у обычных учеников.
Много наивных деток-придурков называли её умственно отсталой просто
потому, что она всегда молчала [о чём вы узнаете позже из истории о том, как
наша с ней связь была дурно заклеймена, и какая это была ошибка].
Цель тех парней, приходивших туда в течение прошлого месяца, состояла в
том, чтобы украсть выпивку из каморки в подвале под лестницей. Пока
остальные отвлекали её, открывая двери буфета и притворяясь, что съедят все
припасы, кто-то один мог спуститься и взять пятёрочку, а потом выйти на
нижний этаж.
В основном это был подарок Тревору, Властелину Травы, который
наслаждался травой не так тотально, как выпивкой, а мне и его помощникам
всегда обещалась награда покайфовать в лесу около школы, если мы стащим для
него выпивку. Когда я обкурился первые несколько раз в течение той недели, я
заявил, что именно это и есть "то, что я буду делать до конца своих дней"2*.
И я бы фактически сделал всё, что угодно, чтобы обеспечить себя запасами
фантастических косяков. В общем, мы проделывали эту процедуру через день, и
так прошло [довольно долго] около месяца.
И в течение того месяца со стороны моей матери произошла эпитомия моего
морального террора. [Я объяснил, что ... (неразборчиво) раньше]. Оказалось,
что трава уже не слишком помогает мне убежать от своих проблем.
И мне на самом деле нравилось делать бунтарские вещи вроде краж этой
выпивки и битья витрин магазинов, влезать в драку и т.д., и ничто даже не
имело значения. Я решил, что в течение следующего месяца не буду сидеть на
собственной крыше и думать о том, как спрыгнуть, но я действительно покончу
с собой, и я не собирался покидать этот мир, не узнав на деле, что значит
перепихнуться.
И однажды после школы я без всякого приглашения в одиночку отправился к
ней домой. Я сам себе предложил войти, и она угостила меня печеньем
"Туинкиз", и я сел к ней на колени и сказал: "Давай трахнемся" и коснулся её
грудей, и она пошла к себе в спальню и, не закрывая дверь, разделась передо
мной, а я наблюдал и понял, что это происходит на самом деле, и я пробовал
трахнуть ее, но не знал, как, и спросил её, занималась ли она этим
когда-нибудь, и она сказала - много раз, в основном, со своим кузеном.
Мне стало так преотвратно, её влагалище пахло, и от неё воняло потом, и
я ушёл. Меня мучила совесть, и я неделю не мог ходить в школу, и когда я
вернулся, получил временный отпуск в канцелярии, в тот же день приходил отец
этой девчонки, крича и обвиняя кого-то, что тот лишил невинности его дочь.
Они вошли в главный офис и орали друг на друга, и вышли с
ежегодником, собираясь дать ей, чтобы она указала на меня. Но она не
могла, потому что в том году я не фотографировался. И поэтому во время ланча
пошли слухи, и на следующий день она назвала мое имя, и все ждали моего
появления, чтобы вопить, обзывать и плевать в меня, обзывая трахальщиком
умственно отсталой.
Поскольку многим я нравился, мнения уравнялись, но я не мог терпеть
насмешки и так далее, в субботу вечером я словил кайф, напился, зашагал к
железной дороге и улёгся на рельсы в ожидании одиннадцатичасового поезда,
положив 2 больших куска цемента себе на грудь и ноги, и поезд подъезжал всё
ближе и ближе.И он проехал по соседним рельсам рядом со мной, вместо того, чтобы
проехать по мне. И я каждый день ехал на автобусе к школе Лэйксайд с
Джэнкинс-лэйн, делая вид, что хожу в школу, вместо этого принимая кислоту и
гуляя в лесу. А моя мама думала, что я иду в школу, и однажды вечером копы
задержали меня на футбольном матче, и меня отправили в участок и записали на
пленку моё признание о том, что я совершил, и сказали, что её семья ничего
не сможет сделать, потому что ей исполнилось 18, и она не умственно
отсталая. Но из-за конфликта в школе я был вынужден посещать школу Джэнкинс
LK, и поезд порядком испугал меня, чтобы я попробовал реабилитироваться, и
моя техника игры на гитаре, кажется, улучшалась, поэтому я стал меньше
подвержен маниакальной депрессии, но до сих пор у меня не было друзей,
потому что я ненавидел всех за то, что они были так фальшивы.