В готическом искусстве заложен несомненный диссонанс, который только постепенно и медленно разрешается, какая-то сначала неопределенная, но неудержимая жажда конструкции, буйство выражения, брожение естества. Мы видим каменную архитектуру, которая возводится помимо камня, камню наперекор, видим одежду, которая вьется помимо тела, животный орнамент, который сплетается помимо воли живых существ. Мы улавливаем в готике как бы первоначальное, хаотическое чувство вещи, ощущение среды, естества, когда самой вещи еще нет. <…> Готическое искусство полно внутренней энергии, которая бьет через край, выбрасывая словно излишки свой силы, ее брызги, ее пену, в архитектурной декорации, в фиалах, краббах, почках и крестоцветах, в нарастании портальных арок, в расщеплении устоев. Готике еще не знакома целесообразность предмета, но она уже знает прелесть лишних вещей.