Оставаясь здесь, я понимал, что ступаю на канат, натянутый между высылкой и виселицей. Вы, кажется, обвиняете меня в том, что я не позволил себе быть повешенным. Я пытался защитить духовную жизнь моего народа от бесчеловечной идеологии. Я не выступил впрямую против партии, потому что сказал себе: это не моя задача. Я никого не призывал к активной конфронтации, но я никогда не скрывал своих убеждений. Как артист я был убежден, что по крайней мере музыка останется нетронутой, незапятнанной. Если бы я принял активное участие и политике, я не мог бы здесь оставаться.