Потом все поехали к нам домой. Зеркала были завешаны простынями и полотенцами, а на шкафу стояла дедушкина фотография — как на паспорте, только вдвое больше. Рядом с ней рюмка с водкой и горбушка бородинского хлеба. Бред какой-то: держу пари, что дедушка предпочел бы блины или оливье, которые поедали его гости. Иногда кто-то вставал и говорил тост. И всегда про дедушку. Какой он был хороший друг, или как он прекрасно работал, или как любил свою семью и бабушку, которая умерла. Хотя все его так хорошо знали, я ни разу не видела, чтобы кто-то из них приходил к нему в гости. После тостов все пили водку, не чокаясь, и продолжали есть. Все это довольно быстро мне надоело, и я пошла спать.