– Ты сказала, что скорее каменные драконы Ранххара полетят, чем мы будем вместе, – как-то рывком сказал он. Голос обжег жженым кофе и опалил пламенем. И тут же погас, в нем мягко засиял опаловый. – Они полетели, Ева... – Линтар шагнул ближе, так близко, что я почувствовала тепло его тела, но не прикоснулся, по-прежнему держа руки за спиной. – Я пришел, чтобы спросить...
– Что? – выдавила я.
– Хотел спросить... Чего ты хочешь, Ева? Ты сама? А еще... – он запнулся, разозлился, огненные рисунки потемнели до черноты. – А еще... хочешь ли ты быть со мной. И стать... моей женой. Когда-нибудь... Может быть. Я подожду, если тебе нужно время. Потому что без тебя не могу. Жить не могу. Совсем. Но если ты... если прогонишь, уйду. Навсегда.
Я молчала. Не от того, что мне нечего было сказать, а просто, кажется, онемела от тех чувств, что бурлили во мне. Линтар сглотнул, качнулся ко мне, словно хотел схватить, но не стал и снова замер, всматриваясь в глаза. И смотрел при этом так растерянно, что мне захотелось одновременно и плакать и смеяться. Все же растерянность и этот просительный тон не так вязались с огненным арманцем...
– Ева, скажи хоть что-нибудь!
– Я никогда не видела летающих статуй, – пискнула я. Линтар склонил голову, рассматривая меня.
– Так что ты мне ответишь, дикарка? – Его шепот светился солнечным лучом и мягко обнимал лунным светом. Я чуть шевельнулась, совсем забыв про свой альбом, и он вывалился из-под моего локтя. Ойкнув, я присела одновременно с арманцем и замерла, чувствуя, как лицо заливает краска. Потому что мои рисунки разлетелись по каменной брусчатке и с десятков листов смотрело одно лицо. А оригинал застыл, рассматривая свои многочисленные портреты.
Очень медленно Линтар поднял на меня взгляд и потянул к себе. Его губы застыли около моих губ.
– Это значит «да»? – шепнул он.
– Да...