За два месяца до того, как Антонов начал свой мятеж, один из наших заграничных агентов сообщал, что 13 мая 1920 года в Париже Центральный комитет партии эсеров принял решение поднять восстание здесь, в Тамбове.
«Значит, «самостийный мятеж», — понял Голиков, — волна «народного гнева» неторопливо готовилась в Париже? Господа в отлично сшитых сюртуках, сидя в ресторане и обсасывая косточки петуха, тушенного в красном вине, или жуя мясо омара по-американски, методично перечисляли, что должно быть на Тамбовщине взорвано и сожжено и кого в первую очередь следует убить. Но вряд ли эти планы, — подумалось Голикову, — были бескорыстными».