Шут озабоченно оглядел хижину и закрыл за нами дверь.
– Это первое жилище, которое было по-настоящему моим, – заметил он, и мы пошли прочь.
– Ты столько всего оставляешь здесь, – неловко сказал я, думая о его инструментах, незаконченных куклах и даже о растениях в горшках у окна.
Против собственной воли я чувствовал себя в ответе за это. Возможно, потому, что я был так рад, что мне не придется идти одному.
Он взглянул на меня и пожал плечами:
– Я беру с собой себя. Это все, что мне на самом деле нужно и что на самом деле принадлежит мне. – Он оглянулся на дверь, которую сам раскрашивал. – О прочем позаботится Джофрон. И о Кеттл тоже.
Я подумал, а не оставляет ли он здесь больше, чем я догадываюсь?