Такой взрыв страстей накануне открытия Салона не предвещает ничего хорошего. Жюри с презрительным высокомерием принимает картину, которую имел дерзость прислать Мане, этот "Аржантей" - огромное полотно, пленэр в чистом виде, - его сияющий колорит воспринимают как своеобразный манифест. Восторженное состояние, переживаемое Мане во время работы в Аржантейе, не позволило ему до конца осознать смелость его деяния. Что бы он ни писал - "Кружку пива" или "Аржантей", - он сам поглощен только одним: как ему, Мане, которого бранят или хвалят по непонятным для него причинам, в данный момент пишется. Кто хочет спасти свое произведение, непременно его погубит; к счастью, работая над новыми картинами, Мане был достаточно простодушен. Изображая Сену, он ни на секунду не задумывался о "традиционном зеленоватом цвете воды". В солнечных переливах аржантеиского лета его глаза увидели воду синей: он ее и написал синей. Какая наглость!

И ему не замедлили указать на это. На следующий же день после вернисажа Салона, 2 мая, "Le Figaro" отчитывает его, упрекая в изображении "реки цвета индиго, плотной, как металл, прямой, как стена". Обвинение охотно подхватывается десятками критиков. "Даже Средиземному морю, - заявляет Жюль Кларети, - никогда не доводилось быть таким совершенно синим, как Сена под кистью г-на Мане. Только одни импрессионисты способны так обращаться с истиной. И когда думаешь, что г-н Мане все-таки робок в своих поползновениях по сравнению с г-ном Клодом Моне, то возникает вопрос - когда же наконец остановится эта живопись на пленэре и на что еще осмелятся эти художники, которые вообще хотят изгнать из природы тени и черный цвет!"

Но на сегодня у Мане есть и защитники, такие же твердые и непоколебимые в своих убеждениях, как и его хулители. Вокруг "Аржантейя" разыгрывается баталия, и его пресловутая синева становится вскоре не менее знаменитой, чем кот из "Олимпии".

"- Боже, да что же это?

- Это Мане и Манетта.

- А что они делают?

- Если я правильно понимаю, они... в лодке.

- А что это за синяя стена?

- Это Сена.

- Вы уверены?

- Черт возьми, мне так сказали".

Этот синий цвет ошеломляет публику, выводит ее из себя. Он для нее "как красный цвет для быка". Он причиняет ей "что-то вроде физического страдания". Стоит кому-нибудь в толпе, теснящейся перед "Аржантейем", сказать словечко в защиту Мане, ему уже кричат: "Но этот синий цвет!" Он "невыносим", он "шокирует". "От него мутит". "Мирный договор, подписанный публикой и г-ном Мане после "Кружки пива", теперь разорван, - приходит к заключению Филипп Бюрти. - Враждебность против этого цельного, верного себе художника возобновилась с прежней силой"