Первым заговорил Дэйв.
— Что вы хотите сказать? Как это закрыто?
— Здесь пусто. Обители капут. Ее прикрыли.
— Я вам не верю. Впустите нас.
— Не могу. И оставьте это. Поймите, они все ушли. — Старуха разглядывала их, как ведьма Гензеля и Гретель. — Вам, как я посмотрю, нет надобности поправляться. Или сгонять вес. Не пора ли вам проваливать? Поймите, делать вам здесь нечего.
— Послушайте, они забрали мою девушку.
Мою девушку. Эти слова ранят Бетц, будто дротик. Она шипит:
— Нашу сестру.
Дэйв поправился:
— Их сестру.
Монахиня, или кто уж она там есть, моргает так, как все старики, не расслышавшие, что им сказали.
— Сестра. Называйте меня Сестрой.
— Сестра, нет ли у вас нашей…
Она повернула лицо, поводя взглядом по их лицам, будто фонариком, а глаза у нее были безумные и скрытные.
— Была, но больше нет.
Дэнни пробормотал:
— Она врет.
— Вы лжете.
Бетц добавила:
— Либо лжет, либо сошла с ума.
— Я все слышала! Но это не так. Кроме того, это заведение закрыто.
Дэйв уточнил:
— Не так — значит не сошли с ума или не лжете?
Дэнни поинтересовался:
— Закрыто? А почему?
Преданная Сестра махнула рукой в сторону разбитых окон, огромной двери, наполовину сорванной с петель и зияющей, как гниющий рот.
— Мы не соответствовали стандартам.
— Чего-чего?
Она пожала плечами.
— Не спрашивайте меня. Скажите спасибо Преподобному Эрлу — это он нас закрыл.
— Тогда что же здесь делаете вы?
— И об этом меня тоже не спрашивайте, потому что я, черт возьми, сама не знаю.
Бетц осторожно зондирует почву:
— А остальные Преданные Сестры… куда они отправились?
— Потому что они должны были уйти.
— Я спросила куда?
— А, куда-то в другое место. — Старуха запнулась. Трудно было сказать, что они видят в ее глазах: слезы или просто пленку, которая неукротимым приливом замутняет взгляд у очень старых людей. — Они мне не сказали. Однажды я проснулась, а их всех уже здесь не было!
— Простите, — сказала Бетц.
— Да за что ты перед ней извиняешься?! — Дэнни подошел так близко, что оказался нос к носу с Преданной Сестрой. — Скажите нам, куда они уехали.
Она попятилась.
— Они даже записки не оставили.
Он подошел еще ближе.
— Я спрашиваю, куда они уехали?
— В одно из других мест. — Она махнула рукой, как будто пойманный жук-богомол. — Так мне кажется. — После этого старуха с силой ткнула терновой палкой в кроссовки Дэнни, прямо в его плюсневые кости, и пошла обратно к дверям монастыря.
— Ай!
Дэйв рявкнул:
— Заткнись, тебя услышат.
Близнецы развернулись и посмотрели на Дэйва. Дэнни огрызнулся в ответ:
— Кто это нас услышит? Здесь никого нет.
Бетц не сдержалась, и ее можно простить. Она ничего не могла с собой поделать. Нервы у нее были так натянуты, что она набросилась на Дэйва еще до того, как старуха закрыла за собой дверь.
— Ты говорил, что мы у цели.
Дэнни завопил:
— Ты говорил нам, что она здесь.
Дэйв был тоже расстроен. Он завопил в ответ:
— Не говорил. А теперь пойдем отсюда!
Дэнни ударил его кулаком по руке.
— Нет, ты это говорил!
— Я сказал, что отсюда мы начнем!
— Ну и ничего мы не начали.
— Конечно же, черт возьми, не начали.
— Извините!
— Да ну тебя с твоими извинениями. Что мы теперь, на фиг, делать будем?
— Да, Дэйв, что?
Момент был напряженный. Первый удар Дэйва пришелся мимо цели. Преданные Сестры не менее скрытны, чем знамениты, так что в школе ты слышишь только расплывчатые, раздутые слухи, рассказы переживших это, передаваемые из уст в уста. Подробности выяснить трудно. Конечно, здесь и там на американских просторах скрываются другие заведения, они обязательно существуют — но где? Быстро темнело, наступала вторая ночь их путешествия, а Дэйв с двойняшками брошен на произвол судьбы где-то в предгорной части Кентукки и совершенно не представляет, что делать дальше. Все они сердиты, измотаны, как еще никогда в своей маленькой жизни.