— Посмотрите вокруг, — сказала она. — Много вы видите счастья? Много радости? Американцы никогда еще не знали такого процветания, жизнь никогда прежде не была такой надежной и безопасной. Люди никогда не жили так долго и в таком добром здравии — никогда за всю историю человечества. Человеку, жившему не слишком давно, каких-нибудь сто лет назад, нынешний мир показался бы земным раем. Мы умеем летать. У нас не крошатся зубы. Наши дети не умирают в одночасье от лихорадки. Больше нет навоза в молоке. И молока у нас хоть залейся. Церковь не отправляет нас на костер за малейшее расхождение с ее точкой зрения. Старики никого из нас не забьют камнями по подозрению в прелюбодеянии. У нас не случается неурожаев. Мы, было бы желание, можем есть сырую рыбу в самом сердце пустыни. Но взгляните на нас повнимательнее. Мы так разжирели, что могилы приходится рыть шире. Наши десятилетние дети принимают героин или убивают восьмилетних, а порой делают и то и другое вместе. Разводимся мы быстрее, чем заключаем браки. Вся наша еда должна продаваться в герметичных упаковках, чтобы кто-нибудь не отравил ее или не напихал бы иголок, если отравить не получится. Каждый десятый из нас сидит в тюрьме, мы не успеваем строить все новые и новые тюрьмы. Мы бомбим другие страны только потому, что они нас раздражают, а тем временем большинство из нас не способно найти эти страны на карте, не знает даже, на каком континенте они находятся. Химия, которой мы пропитываем обивочные ткани для защиты от огня, оказывается в грудном молоке женщин. Вот и скажите мне, неужели все это в порядке вещей? По-вашему, так и должно продолжаться дальше?