Если пойти тропинкой, ведущей в темный лес – мимо ручья и поваленного дерева, кишащего мокрицами и термитами, – то придешь к стеклянному гробу. Он стоит прямо на земле, а в нем спит эльф – с золотым венцом на голове и острыми, как ножи, ушами.

Горожане помнят, что раньше в гробу спал совсем другой волшебник. С рогами и каштановыми кудрями – тот, кого они обожали, но уже начали забывать. Главное, что у них был новый эльф, который ни разу не проснулся за все долгое лето, когда девочки и мальчики, растянувшись на крышке гроба, рассматривали спящего сквозь хрустальное стекло, затуманивая его своим дыханием. Не просыпался он, и когда на него приходили поглазеть туристы, а разрушители легенд пытались доказать, что он ненастоящий, но все равно с ним фотографировались. Он не открыл своих ядовито-зеленых глаз и в осенние выходные, когда девушки танцевали прямо над ним, поднимая бутылки высоко над головой и будто салютуя всем лесным призракам.

В другом уголке леса устраиваются другие вечеринки – внутри пустого холма, полного ночных цветов. Там светлокожий юноша играет на скрипке, зажимая струны исцеленными пальцами, а его сестра танцует с его лучшим другом. Там чудовище кружится и машет ветвями в такт музыке. Там эльфийский принц, ставший королем, обнимает подменыша как брата и, посадив подле себя человеческого парня, называет девушку своим отважным воином.