Поп-физик снова обрел невозмутимость, но уже не улыбался. — Меня, Костецкий, более волнуют моральные ценности. Даже столь сомнительные, как ваш нравственный облик. А впрочем, я предвижу, что здесь педагогика бессильна… — Ваша педагогика? — сказал Костецкий.