10 самых неприятных персонажей в литературе

На презентациях книг читатели не устают задавать мне один и тот же вопрос: «Почему в ваших романах такие неприятные герои?» Пытаясь заглушить свою естественную защитную реакцию, я обычно отвечаю, что у всех писателей есть персонажи, которые кому-то не нравятся, ведь это же совершенно субъективное восприятие. Если способность персонажей нравиться читателям оценивать по шкале, то тогда на ней будем все мы, в той или иной степени.

Возьмите, к примеру, Кита и Мелию Ропер из моего романа «Другой пассажир» (The Other Passenger). Эти погрязшие в долгах миллениалы завидуют образу жизни своих друзей, богатеньких Джейми и Клэр поколения X, и готовы пойти на любой риск, чтобы улучшить свое финансовое положение. Им можно сопереживать (как я, например), или же вы можете занять более непримиримую позицию, но проблема в том, что ваше к ним отношение зависит, по большей мере, от их личных качеств, чем от социального положения или даже преступных действий.

Другими словами, неприятный герой не тождественен безнадежному, поэтому в моем списке не нашлось места ненавистным любимчикам типа Тома Рипли или патологически завораживающего Гумберта Гумберта. За исключением разве что Урии Хипа, звонить в полицию с жалобой ни на одного из перечисленных ниже персонажей не требуется.

1. Клара Стэкхауз из Бестолочи Патриции Хайсмит

Из этого леденящего душу романа о женоубийстве, именно зануда, а не убийца, попадает в наш список. Клара — красивая, но неврастеничная жена обеспеченного и добродушного юриста Уолтера Стэкхауза. Стремясь испортить мужу жизнь, она ограждает его от общения с друзьями, негодует по поводу его пьянства (что в романах Хайсмит всегда означает отсталость), отказывается рожать детей (вполне похвальная черта сегодня, но неслыханная для американской глуши 50-х годов) и даже проявляет черствость по отношению к своей собственной матери. Современные читатели могут простить ее прегрешения из-за нежной привязанности к домашнему псу Джеффу, но, очевидно, для Хайсмит это не оправдание.

2. Кеннет Видмерпул из «Танца под музыку времени» ( A Dance to the Music of Time ) Энтони Поуэлла

На протяжении двенадцатитомного цикла мы наблюдаем за постепенным ростом и падением скрытного, эгоистичного и «причудливо заурядного» Кеннета Виндерпула. С самого начала Поуэлл обращает наше внимание на его главную, поистине отталкивающую характерную черту: мелочность. «Не стоит слишком много читать, — предупреждает Виндерпул. — Эдак, можно приобрести ложный взгляд на жизнь». Так что мы смотрим на него как на рыбу — у него «рыбье» поведение, по словам Поуэла, что сводит на нет любые стихийно возникающие положительные флюиды, которые можно к нему испытывать.

3. Другие дети из Чарли и шоколадной фабрики Роальда Даля

Один из способов обозначить героя в детской книге — это сделать все другие детские персонажи отвратительными. Симпатимпасы лучше меня описали недостатки соперников Чарли: Верука Солт — «мелкая негодяйка», Огастес Глуп — «отъявленный пакостник», а Виолетта Борегард — «гадкое ничтожество». Майк Телек со своими квадратными глазами менее противен, так что мы его опустим из этого списка.

4. Урия Хип из Дэвида Копперфильда Чарльза Диккенса

«Слишком скромен, чтобы считаться другом», подобострастный, с потливыми ладонями Урия Хип один из тех немногих героев в литературе, чье имя незамедлительно вызывает ассоциации с определенным человеческим типом. Мы все встречали в жизни Урия Хипа, хотя, надеюсь, это были лишь подхалимы, а не настоящие злоумышленники. Поскольку мы имеем дело с Диккенсом, преступникам здесь воздается по заслугам — последний раз мы видим его в тюрьме, ожидающим транспортировку на каторгу за океан.

5. Леди Бренда Ласт из Пригоршни праха Ивлин Во

Я до сих пор помню тот момент, когда я, еще будучи подростком, читая этот классический роман Ивлина Во, смекнула, что легкомысленная леди Бренда на самом деле отвратительна. Услышав о смерти Джона, она безутешна, когда думает, что это ее любовник, но узнав, что Джон на поверку оказывается ее юным отпрыском, она всего лишь восклицает: «Ах, ну слава богу!» Бренда принадлежит к той особенно устрашающей выборке неприятных героев, к которым также относится и Дейзи Бьюкенен из Великого Гэтсби : только подпав под могущественные жизнелюбивые чары этих героинь, становится ясным их подлинная душевная пустота.

6. Милдред Роджерс из « Бремени страстей человеческих Сомерсета Моэма

Безмозглая и эгоистичная Милдред в одиночку крушит жизнь Филипа в этом полубиографическом шедевре Моэма. Как же радуется читатель, когда эту душегубицу оттесняет в сторону благонравная Нора! А затем, едва Филип вознамерился сохранить хоть крупицу своей чести — и состояния — она опять появляется в его жизни, и его снова захватывает погибельный водоворот. Окончательная судьба Милдред была не раскрыта Моэмом, но в экранизации 1934 года с юной Бетт Дейвис в главной роли был предложен весьма мрачный исход событий, в котором актриса как по нотам разыграла все бессердечие и жалость героини к самой себе.

7. Эдвард Кейсобон из Мидлмарча Джордж Элиот

Задолго до того, как идея о феминистическом прочтении классики закралась в мою голову, я отнесла Эдварда Кейсобона к персонажам, угрожающим женскому честолюбию. Помпезный, сухой буквоед приходится прапрадедом мужчинам, с которыми я столкнулась на своей первой работе. Ко всем молодым женщинам они обращались не иначе как «куколка», и не поручали им никаких интересных заданий. Он до такой степени ревнует свою молодую жену Доротею, что даже замышляет ей отомстить и после своей смерти, Кейсобон столь же мелочен, сколь он зануден. Чем не отвратительный персонаж?

8. Алистер Робертсон из Плача Хелен Фицджеральд

Менеджеру по связям с общественностью, в чьи обязанности входит «положить конец балагану», Алистеру свойственно бессердечие, которое в одинаковой степени распространяется и на его семейную жизнь, что умело раскрывается в повествованиях его бывшей жены Александры и его новой молодой жены Джоанны. Я обожаю готовность Фицджеральд обличать низменность своих персонажей. При личной встрече с автором я спросила, не ощущает ли она давления писать о героях, внушающих симпатию, на что она ответила: «Не думаю, чтобы я когда-нибудь о таких писала. Не уверена, что я вообще их встречала в жизни».

9. Шерман Мак-Кой из Костров амбиций Томаса Вулфа

Тут я захожу на территорию, которую принято ненавидеть, поскольку на собственном опыте помню 80-е годы, но уверена, что молодые читатели безоговорочно почувствуют отвращение к Шерману Мак-Кою. Это финансист, живущий на Парк-авеню и величающий себя Властелином Вселенной, он «гордится своим выступающим подбородком», и, по собственному признанию, «полным отсутствием совести». В результате несчастного автомобильного происшествия в Бронксе, в которое вовлечена его любовница Мария, Шерман оказывается на пути к заслуженному наказанию, и никто кроме Вулфа не смог бы описать этот путь в более восторженных красках.

10. Тофер Сeнт Клэр-Бриджес / Тайгер-Блу Эспозито из «Одного за другим» ( One by One ) Рут Уэйр

В замечательно изящном детективе из разряда «преступление, совершенное в запертом помещении», действие которого происходит в заснеженном домике в Альпах, автор предлагает нашему вниманию целую коллекцию молодых технарей, которые надеются вскоре разбогатеть благодаря весьма выгодному предложению о выкупе контрольного пакета акций компании. Если этого недостаточно, чтобы вызвать ваше неприятие, то тогда имена держателей акций подскажут, кто из них в дальнейшем вызовет раздражение: Тофер и Тайгер-Блу среди таковых. Возможно почти физически ощутить то наслаждение, которое испытывает писательница, решая, с кем бы из этих самоуверенных наглецов расправиться в первую очередь.

Автор: Луиза Кэндлиш

Совместный проект Клуба Лингвопанд и редакции ЛЛ