12 скандалов, связанных с литературным плагиатом

Автор: Эмили Темпл

Как однажды сказал Т. С. Элиот : «Хорошие писатели заимствуют, великие – крадут». Только… Т. С. Элиот такого не говорил. Сказал он (точнее, написал в эссе «Филип Мэссинджер») вот что: «Незрелые поэты подражают, зрелые – крадут; плохие поэты уродуют то, что заимствуют, а хорошие поэты преображают в нечто более совершенное или, по крайней мере, в несколько иное». Я понимаю это так: кради себе на здоровье – так поступают все, – но делай это не бездумно. И, эм, не вставляй огульно чужие строки в свои произведения.

В свете недавних (и, на удивление, любопытных) скандалов, связанных с литературным плагиатом, я изучила историю подлого воровства (или его отсутствия) строк, абзацев и целых произведений как в современной, так и в классической литературе. Несмотря на то, что за прошедшие годы выдвигалось несметное количество обвинений в плагиате, большинство из них, как оказалось, были не совсем оправданы. Ниже я подробнее остановилась на наиболее интересных случаях и забавы ради распределила их от самых абсурдных до самых серьёзных. (Признаться честно, оценивать прецеденты, по которым не было вынесено никакого решения, было трудно, но я, скажем так, положилась на своё шестое чувство.)

12. Когда юная Елена Келлер пересказала сюжет сказки

Когда Елене Келлер было одиннадцать, она написала рассказ «Царь-мороз», который отправила Майклу Ананьосу, директору школы Перкинса для слепых. Он опубликовал его в школьном журнале для выпускников; позже рассказ был напечатан в «The Goodson Gazette» (образовательное издание для слепоглухонемых – прим. пер.), где заметили, что он очень похож на сказку Маргарет Кэнби «Морозные феи». В автобиографии История моей жизни Келлер рассказывает, как она написала этот рассказ:

Я написала этот рассказ дома, после того, как научилась говорить. Той осенью мы оставались в Ферн-Кворри дольше обычного. Когда мы там были, мисс Салливан описывала мне красоты поздней листвы, и эти описания, должно быть, воскресили в моей памяти рассказ, который когда-то мне прочли, и я запомнила его бессознательно и почти дословно. Мне-то казалось, что я все это «выдумываю», как говорят дети.

Я села за стол и записала свою выдумку. Мысли текли легко и плавно. Слова и образы слетались к кончикам моих пальцев. Фразу за фразой чертила я на брайлевой доске в восторге сочинительства. Теперь, если слова и образы приходят ко мне без усилий, я воспринимаю это как верный признак того, что они не родились в моей голове, а забрели в нее откуда-то извне. И я с сожалением прогоняю этих подкидышей. Но тогда я жадно впитывала все, что читала, без малейшей мысли об авторстве. Даже теперь я не всегда уверена, где пролегает граница между моими собственными чувствами и мыслями и тем, что я вычитала в книгах. Полагаю, это происходит из-за того, что многие мои впечатления приходят ко мне при посредстве чужих глаз и ушей.

. . .

Мистера Ананьоса «Царь-мороз» привел в восторг, и он опубликовал рассказ в журнале Перкинсовского института. Счастье мое достигло необозримых высот… откуда я вскоре была сброшена наземь. Я недолго пробыла в Бостоне, прежде чем выяснилось, что рассказ, похожий на моего «Царя-мороза», появился еще до моего рождения под названием «Морозные феи» в книге «Бёрди и его друзья» и был написан мисс Маргарет Кэнби. Оба рассказа настолько совпадали по сюжету и языку, что стало очевидно: мой рассказ оказался настоящим плагиатом.

Было сложно объяснить мне, что случилось, но когда я поняла, то была поражена и опечалена. Нет ребенка, которому бы довелось больше меня испить из горькой чаши разочарования. Я себя опозорила! Я навлекла подозрения на самых моих любимых! И как могло это случиться? Я ломала себе голову до изнеможения, стараясь вспомнить все, что читала о морозе до того, как сочинила «Царя-мороза», но не могла припомнить ничего похожего, кроме общих упоминаний Ледяного Джека. Разве что стихотворение для детей «Проказы Мороза», но его я точно в своем рассказе не использовала.

После прочтения «Истории моей жизни» в 1903-м году Марк Твен написал Елене Келлер хвалебное письмо, в котором вступился за неё, отвергая обвинения в плагиате:

Боже правый, как невыразимо смехотворен, до страшного глуп и нелеп весь этот «плагиаторский» фарс! Будто в каком бы то ни возьми высказывании – устном или письменном – имелось бы что-то, кроме плагиата! Сердце, душа – давайте зайдём дальше и скажем: сущность, основная масса, действительная ценность всех высказываний заключается в плагиате. Так как фактически не существует оригинальных идей – все они сознательно или бессознательно рождаются из бесчисленного множества внешних источников и ежедневно используются собирающим их с гордостью и удовлетворением, вытекающими из ложного убеждения, что он сам придумал их. Тогда как на самом деле в этих идеях нет ни грамма оригинальности за исключением тех небольших видоизменений, которых им придают его умственные и нравственные достоинства и выражающийся в особенностях изложения мыслей темперамент.

. . .

Мы, без сомнения, постоянно замусориваем нашу литературу отдельными предложениями, позаимствованными из книг в незапамятные времена, воображая, будто сочинили их сами, однако это большее, на что мы способны. В 1866 году на Сандвичевых островах я прочёл стихи доктора Холмса . Полтора года спустя я, сам того не осознавая, украл его посвящение и использовал его в своих Простаках за границей . Через десять лет я поговорил об этом с самим доктором Холмсом. Он не был невежественным болваном – нет, он был не таков; он был не похож на сборище деградировавших репоголовых, наподобие Вашего «общества порицателей плагиата». Так что, когда я сказал: «Теперь я знаю, откуда я украл это посвящение, но откуда его украли Вы?», – он ответил: «Не помню. Я знаю только, что украл его, потому что за всю свою жизнь я не придумал самостоятельно ни единой мысли, а также не встречал никого, кому бы это удавалось!»

Только представьте этих напыщенных ослов, разбивших сердце ребёнку своим некомпетентным вздором о плагиате! Я так поносил их вчера, что не мог уснуть. Позвольте, вся человеческая история, все их жизни, всё, чему их учили, всё, о чём они думали, каждое их мнение были сплошным, безраздельным плагиатом, и они не знали и даже не подозревали об этом. Шайка скудоумных, очерствевших пиратов, задавшихся благочестивой целью приструнить и научить уму-разуму котёнка, которого, по их мнению, они уличили в краже еды со стола! О чёр…

Закончите за меня, дорогая, сегодня мне не хватает слов.

11. Когда бывший парень Эммы Клайн заявил, что она украла у него «Девочек»

В конце декабря появились сообщения о том, что некто по имени Чез Ритц-Лайоло подал в суд на писательницу Эмму Клайн , обвинив её в использовании шпионского программного обеспечения для получения доступа к его «электронной почте и другим личным документам», данные из которых она впоследствии использовала в своём сенсационном дебютном романе Девочки . (Ритц-Лайоло и Клайн в прошлом встречались, однако связь прервалась в 2012-м году.) Клайн подтвердила, что устанавливала шпионское ПО на его компьютер (который она же ему и продала), утверждая, что так она пыталась узнать, изменяет ли он ей. Писательница подала ответный иск, согласно которому заведённое Ритцом-Лайоло судебное разбирательство – продолжение двухлетних нападок, которым она подвергалась с его стороны, – как физически, так и психологически. По её словам, он угрожал сделать достоянием общественности подробности её личной и сексуальной жизни, однажды заявив, что «учитывая её новоприобретённую литературную славу, он склонен полагать, что люди заинтересуются её обнажёнными фотографиями, которые он сделал, когда они были вместе, и которые до сих пор хранятся у него. Он также сообщил Клайн, что ему предложили написать обличительную статью в журнал и что он собирается сделать это».

Стоит отметить, что интересы Ритца-Лайоло представляет юридическая фирма «Боис, Шиллер, Флекснер», соучредитель которой, Дэвид Боис, недавно оказался замешан в скандале как один из пособников Харви Вайнштайна. В ответном иске не забывают упомянуть и следующее:

Ритц-Лайоло пытается использовать личную информацию, чтобы опозорить и оклеветать Клайн. Эти обвинения вписываются в модель поведения, которую он начал демонстрировать, ещё когда они состояли в отношениях, – и, по всей вероятности, в стратегию его защиты. Их цель – использовать историю сексуальной жизни Клайн в качестве механизма угрозы, опускаясь даже до таких ложных и нелепых заявлений, как утверждение, что она «работала в эскорте».

Адвокаты Клайн были не последними, кто отметил, что Ритц-Лайоло и его защитники пытаются использовать агрессивную тактику осуждения сексуального поведения писательницы.

А как же непосредственное обвинение в плагиате? Обосновано ли оно? Вряд ли. В одной из статей «Нью-Йорк Мэгэзин» Лила Шапиро написала:

Независимо от того, считаются ли эти «отрывки» [якобы «заимствованные» из писем Ритца-Лайоло] плагиатом, в ответном иске утверждается, что Клайн и её издатель убрали из текста все предложения, права на которые заявлял Ритц-Лайоло, ещё до публикации, чтобы разрешить этот конфликт. Но Ритц-Лайоло также попросил Клайн убрать небольшой отрывок, который якобы напоминает сцену из написанного им сценария – сценария, который она могла бы прочитать только если бы в самом деле взломала его компьютер. Если дело дойдёт до суда, именно этот пункт станет предметом обсуждения, так как это единственный случай предполагаемого плагиата, который попал в опубликованную версию «Девочек». Лобел (Орли Лобел, профессор права в университете Сан-Диего – прим. пер.) поставила под сомнение и это обвинение, но если правозащитникам Ритца-Лайоло удастся доказать, что Клайн взломала его компьютер, ей, возможно, будет грозить наказание, однако вряд ли за плагиат.

«Событие, которое должно было стать счастливым и знаменательным, – публикация моего первого романа – превратилось в бесконечный кошмар, и всё из-за человека, от которого, как мне казалось, я наконец избавилась, – поделилась Клайн в "Таймс". – Мой единственный опыт, связанный с публикацией, обернулся резкой атакой, в ходе которой моя сексуальная жизнь оказалась оружием в руках штата адвокатов-мужчин. Мне никогда не вернуть то время, которое я трачу сейчас, отвечая на необоснованные правовые нападения со стороны моего бывшего парня и его абсурдные требования внушительной денежной компенсации, вместо того чтобы писать новую книгу. Я не знаю, как до конца смириться с этой потерей».

10. Когда Томас Пинчон «вышел из подполья», встав на защиту Иэна Макьюэна

В конце Искупления Иэн Макьюэн отдаёт должное воспоминаниям Люсиллы Эндрюс о службе медсестрой в годы Второй мировой войны, которые были опубликованы в 1977-м году под названием «Не время для романтики» («No Time for Romance») и значительно помогли ему в написании этой книги. Однако после смерти писательницы в 2006-м году законность использования мемуаров Макьюэном была поставлена под сомнение. В статье ежедневной английской газеты «Дэйли Мэйл» журналист Джулия Лэнгдон заявила, что Эндрюс считала, что они должны «свести счёты. Что Иэн Макьюэн должен, так сказать, быть призван к ответу». Как и следовало ожидать, эта статья вызвала шквал вопросов касательно того, насколько ответственно Макьюэн подошёл к использованию текста Эндрюс. Макьюэн настаивал, что не сделал ничего дурного: в конце концов, он неоднократно отмечал вклад Люсиллы и её книги. «Я действительно использовал реальные события, описанные Люсиллой Эндрюс, – подтвердил он в интервью "Таймс". – Насколько мне известно, мои описания не являются точной копией. Моя мать читала её книги, так что для меня она не была какой-то неизвестной личностью, обнаруженной на полках библиотеки». На защиту Макьюэна встали и именитые писатели, в том числе Джон Апдайк , Мартин Эмис , Томас Кенэлли , Зэди Смит и Маргарет Этвуд . Даже известный отшельник Томас Пинчон счёл своим долгом вмешаться и опубликовал такое заявление через своего британского издателя:

Учитывая непревзойдённое мастерство британцев говорить совсем не то, что они думают, весь этот сыр-бор может быть вовсе не о том, о чём кажется, и мы на этой стороне океана никогда не сможем понять и оценить всех его тонкостей и деталей, но если предположить, что вопрос действительно заключается в том, кто имеет право писать, что для лечения стригущего лишая применяется ляпис, то, ради всего святого, позвольте мне сделать небольшое замечание. Как ни странно, большинство из тех, кто пишет историческую прозу, чувствуют себя обязанными соблюдать некоторую точность. Это то самое, что Рёскин называл «способностью отзываться на требования действительности, не будучи притеснённым ими». Если мы сами не являлись свидетелями тех или иных событий, мы должны обратиться к людям, которые жили в то время и в тех условиях, письмам, новостным сводкам, интернету – и только потом, при удачном стечении обстоятельств, мы сможем что-то придумать самостоятельно. Когда автор в ходе исследования обнаруживает какую-то занятную деталь, которая может быть использована на благо повествования, это едва ли может быть названо преступлением – это просто-напросто его работа. В худшем случае вы можете сравнить это с поведением приматов. Писателей, подобно шимпанзе, естественным образом притягивают звучание и цветовые ассоциации, вызываемые этим выражением, которое нам довелось сохранить в языке. Обычно, если у нас есть выбор, мы склоняемся в пользу более образного и мелодичного описания. Разумеется, я не могу отвечать за творческий процесс мистера Макьюэна, но я весьма удивлюсь, если подобные мысли хотя бы изредка не приходили ему в голову во время подготовительной работы над «Искуплением». Ляпис! Бросьте. Кто из нас устоял бы?

Воспоминания о «блице» стали важнейшим историческим свидетельством и помогли следующим поколениям больше узнать о трагедии тех лет, о героизме людей, живших в ту эпоху. Тот факт, что мистер Макьюэн использовал детали одной из подобных книг в творческих целях, открыто и неоднократно признавая это, а впоследствии чётко и достойно объяснив свои мотивы и цели, без сомнения заслуживает нашей благодарности, а никак не порицания.

9. Когда Чарли Грин попытался «удалить с поля» Чеда Харбаха

В прошлом сентябре человек по имени Чарльз Грин подал федеральный иск против Чеда Харбаха на основании утверждения, что бестселлер «Искусство поля» ( The Art of Fielding ) списан с его неопубликованного романа «Девятая подача Баки» («Bucky’s 9th»). Начало процессу положило известие, что роман Харбаха собираются экранизировать, – Грин был в отчаянии, что после этого его книгу точно не опубликуют, – однако, как оказалось, он уже много лет кричит в пустоту. Вы можете ознакомиться с полным текстом претензии онлайн, и это занимательное времяпрепровождение, особенно если вы читали «Искусство поля». Как уже указывали многие, наиболее убедительным сходством является завязка – «удар в голову, полученный одолеваемой проблемами звездой бейсбола при счёте 0-2 в ходе девятой подачи».

Крис Пэррис-Лэмб, агент Харбаха, написал следующее в электронном письме «Buzzfeed»:

Чед никогда не читал «Девятую подачу Баки» и никогда не встречался с Чарльзом Грином. У него сохранилось множество датированных черновиков, исходя из которых видно, что фрагменты, упоминаемые мистером Грином как «поразительное сходство», существовали уже в 2004-м году, элементы начальной задумки – уже в 2000-м, и свидетелями тому могут выступить его многочисленные одноклассники, профессора и одногруппники с писательского курса. Любые совпадения между романами являются абсолютной случайностью, и посему этот иск совершенно безоснователен.

Журналисты, имеющие доступ к рукописям и фактам, по всей видимости, склонны согласиться.

8. Когда Боб Дилан переписал SparkNotes и выиграл Нобелевскую премию

Если вы до сих пор сомневались, достоин ли Боб Дилан Нобелевской премии по литературе, вот вам решающий аргумент: он не смог даже написать собственную книгу. Вместо этого он скопировал краткое содержание Моби Дика со SparkNotes (сайт, предоставляющий учебные руководства по литературе и другим предметам – прим. пер.). Как и следовало ожидать, он не нашёлся, что сказать по этому поводу. В отличие от канадской исполнительницы Джони Митчелл, которая выразилась следующий образом: «В Бобе нет ничего самобытного. Он плагиатор, его имя и мнения фальшивы. Всё в Бобе – это обман». Что ж, надо думать, век живи – век учись?

7. Когда Джилл Биалоски слишком много времени провела на Википедии

Ближе к концу прошлого года поэт Уильям Логан опубликовал рецензию на автобиографическую книгу «Поэзия спасёт вашу жизнь» («Poetry Will Save Your Life») поэтессы и редактора издательства «W.W. Norton» Джилл Биалоски, в которой он не только признал произведение очень некачественной работой, но также заметил, что автор «скопировала некоторые параграфы с Википедии и веб-сайтов Академии американских поэтов и Фонда поэтов» («Academy of American Poets» и «Poetry Foundation» – некоммерческие организации, созданные для поддержки американских поэтов и современной поэзии – прим. пер.).

В своём официальном заявлении Биалоски утверждает: «Уильям Логан вырвал сопутствующие, незначительные фразы из моей 222-страничной книги, процесс написания которой занял несколько лет, которые непреднамеренно содержали фрагменты из уже известных, общедоступных биографических источников. Это обстоятельство не должно отвлекать внимание от главной идеи произведения, которое основывается на моей жизни, личном опыте и наблюдениях. Я, разумеется, исправлю любые обнаруженные ошибки в следующих изданиях».

Это заявление было напечатано в «Нью-Йорк Таймс» вместе с историей об обвинениях в плагиате, что побудило «72 друзей литературы», среди которых оказались Дженнифер Иган , Ник Флинн , Луиза Глюк , Джой Хархо , Эми Хемпель , Мари Хау , Мейджор Джексон, Клэр Мессад , Роберт Пински и другие светила современной американской литературы, написать письмо в поддержку Биалоски. В нём они упрекали «Таймс» за «столь широкое освещение такой незначительной проблемы»:

Важно, чтобы ваши читатели поняли, что обвинения, предъявленные Джилл Биалоски критиком Уильямом Логаном, основываются на нескольких общеизвестных биографических фактах, взятых с внешних источников. Учитывая доверие, которое должно существовать между писателем и его читателями, такой небрежный подход нельзя проигнорировать. Однако стоит отметить, что непредумышленное повторение шаблонного биографического описания со стороны мисс Биалоски не является вопиющим случаем преднамеренного плагиата.

Действительно, скопированный материал, кажется, ограничивается лишь контекстуальными биографическими вставками об авторах, чьи стихотворения Биалоски цитирует в своей книге, и не затрагивает непосредственное содержание мемуаров. И хотя некоторые до сих пор считают, что это не должно сойти ей с рук, мне этот случай кажется довольно незначительным правонарушением, говорящим, возможно, о лени или небрежности, но не об аморальности автора. Как предположил по крайней мере один писатель, это всё равно скорее всего был недосмотр со стороны стажёра или ассистента.

6. Когда на Дэна Брауна подали в суд, а потом ещё раз, а потом…

Три разные стороны обвинили Дэна Брауна в плагиате их произведений для создания своего мегабестселлера Код да Винчи . Первым был Люьис Пэрдью , который утверждал, что Браун украл фрагменты его романов Наследие да Винчи и Дочерь божья . Судья не согласился: «Любые несколько похожие детали сюжета принадлежат к числу общих, иначе говоря, не подлежащих юридической защите идей», – написал он в своём постановлении. Затем настала очередь Майкла Бейджента и Ричарда Ли , двух историков, которые заявили, что Браун «присвоил себе композицию» их совместной книги Святая Кровь и Святой Грааль , написанной в 1982-м году. Судья отклонил иск. «Даже если главные темы и были украдены, они сами по себе являются слишком общими и недостаточно абстрактными, чтобы подходить под закон о защите авторских прав», – постановил он. Бейджент и Ли подали апелляцию, но она тоже была рассмотрена не в их пользу. И теперь пришло время Джека Данна, который вообще-то пытается засудить Дэна Брауна – предположительно за кражу «сотен» деталей из его книги «Ватиканские мальчики» («The Vatican Boys») – уже больше десяти лет. Проиграв судебный процесс в 2007-м году, он не так давно начал готовиться к новому. Полагаю, нам остаётся только наблюдать: для кого-то настанут трудные времена…

5. Когда именитая южнокорейская писательница сплагиатила именитого японского писателя

В 2015-м году обладательницу премии «Man Asian Literary Prize» Син Кёнсук обвинили в том, что написанная ей «Легенда» – это рассказ Юкио Мисимы Патриотизм . Сравнив две истории, писатель Ли Юнджун написал: «Это явный случай плагиата, бесчестного поступка, который не может считаться приемлемым ни для одного профессионального писателя». Изначально Син отрицала обвинения, заявляя, что не читала вызвавший спор рассказ, но в конце концов (вроде как) призналась и, как бы то ни было, извинилась: «Я искренне извиняюсь перед писателем, который поднял этот вопрос, а также перед всеми, кто меня знает, и в первую очередь – перед своими многочисленными читателями… Во всём виновата я». Сборник, в котором выходила «Легенда», был снят с продаж.

4. Когда писатель-новичок украл у Мартина Эмиса, а тот сам поймал его за руку

Джейкоб Эпстайн написал свой первый роман на старших курсах Йельского университета, но, кажется, он был всё-таки слишком занят учёбой. В рецензии на книгу Эпстайна «Грехи юности» («Wild Oats»), написанную для британской воскресной газеты «Обсервер» в 1980-м году, Мартин Эмис лично отметил «около пятидесяти» значительных сходств между этим романом и его собственными Записками о Рейчел . «Грань между влиянием и плагиатом всегда будет тонка, – написал он. – При чтении "Грехов юности" мне вскоре стало понятно, что эта грань, какой бы туманной она ни представлялась, несомненно перейдена».

Эпстайн извинился, сознавшись в плагиате, однако заявил, что тот был ненамеренным – дело обстояло, скорее, в неосознанном цитировании. «Вплоть до июня 1979-го года, – писал он, – когда я вернулся в Нью-Йорк, чтобы опубликовать "Грехи юности", и однажды вечером достал из шкафа ящик со старыми бумагами и записными книжками, я не осознавал, что некоторые фразы и образы в моём романе, которые казались мне моими собственными или же привнесёнными в мой язык из других источников, дословно или практически дословно повторяли "Записки о Рейчел"… Я не знаю, как извиниться за это и как объяснить Вам, каким образом моё уважение к Вашему творчеству вылилось в нечто, настолько лишённое уважения».

«Психология плагиата – извращённая до умопомрачения, – написал Эмис. – Решившийся на плагиат рискует испытать глубокий стыд – или же сознательно приветствует его; в этом процессе должно скрываться что-то наподобие жажды смерти».

Сейчас Эпстайн, как выяснилось, успешный телесценарист.

3. Когда студентка Гарварда «позаимствовала» из литературы для женщин

В 2006-м году студентка Гарварда Каавайя Висванатан опубликовала свой первый роман – «Как Опал Мехта поцеловался, оторвался и завёл жизнь» («How Opal Mehta Got Kissed, Got Wild, and Got a Life»). Вскоре в университетской газете появилась заметка о том, что в книге Висванатан содержатся «несколько абзацев, которые очень уж похожи на два произведения Меган Ф. Маккаферти – Первые опыты (2001) и Вторая попытка (2003)». Как и Эпстайн, Висванатан утверждала, что все совпадения случайны, но число повторений, по всей вероятности, говорило само за себя: впоследствии сходства были обнаружены также с романом Софи Кинселлы Ты умеешь хранить секреты? . И на этом дело не завершилось – изобличители обнаружили схожие абзацы и предложения в произведениях Салмана Рушди и Мэг Кэбот . Книгу Висванатан изъяли из продажи, а её контракт с издательством был разорван.

Этот случай, к слову, привёл к небольшому спору между Дженнифер Иган и Дженнифер Уайнер . В 2011-м году в интервью «Уолл-стрит Джорнэл» Иган заявила:

Я считаю не столь важным для женщин заявлять о своих достижениях, сколько стремиться к достижению высоких целей. Я хочу видеть молодых, амбициозных писательниц. И их великое множество. Возьмите хотя бы Жену тигра . Но вот вспомнить тот скандал со студенткой Гарварда, которая была уличена в плагиате. Она своровала из очень посредственных, банальных произведений. И это твой первый серьёзный шаг? Это твои примеры для подражания? Я не говорю, что следует утверждать, будто ты за всю свою жизнь не создал ничего стоящего, однако я, например, не хвастаюсь, что якобы написала книгу столетия. Мой совет молодым писательницам – ставьте высокие планки и ничего не бойтесь.

Уайнер, конечно же, была возмущена таким описанием Маккаферти и Кинселлы.

2. Когда К.Р. Маркхам, он же Квентин Рован, скомпоновал книгу из других произведений

Квентина Рована можно назвать плагиатором-стахановцем. Он не просто своровал строчку или воспользовался каким-то одним чужим текстом; его плагиаторская деятельность не ограничилась даже его дебютным романом – шпионским триллером «Убийца секретов» («Assassin of Secrets»). Для создания своего произведения он скомпоновал целую кучу разных текстов, и почти всё, что ему довелось опубликовать за свою непродолжительную литературную карьеру, содержит украденные отрывки. В биографическом очерке о Роване в американском еженедельнике «Нью-Йоркер» Лиззи Уиддикомб пишет, что он составляет «свои произведения практически полностью из чужих предложений и абзацев», что, выйди оно из-под пера кого-нибудь другого (например, Джонатана Летема ), превратилось бы в особый вид литературного искусства. Но Рован не стремился показать своими работами какие-то метаморфозы. Его целью было, как заявил он сам, «написать как можно лучший шпионский роман в стиле шестидесятых». И для этого он пошёл на огульный плагиат Джона Гарднера , Джеффри О'Брайана , Чарльза Маккари , Роберта Ладлэма и многих других.

Литературный журнал «The Paris Review» опубликовал два его произведения: «Простаки за границей» («Innocents Abroad»), «большей частью скопированные с воспоминаний 1913-го года «Рискованное морское путешествие капитана Восса» («The Venturesome Voyage of Captain Voss»), которые Рован обнаружил на книжной полке своей матери», и «Бетун-стрит» («Bethune Street»), скомпонованную из отрывков, украденных у Джанет Хобхаус , Стивена Райта , Грэма Грина и Ивлина Во . Это сошло Ровану с рук. Но когда он продал свой роман издательству «Mulholland Books», его редактор Джон Шонфельдер потребовал внести изменения. «Эти требования, – пишет Уиддикомб, – обеспокоили Рована».

В электронном письме он рассказал:

Я подумал: «Ого, они хотят, чтобы мой роман стал чем-то большим, нежели пародией на те глупые книжки; им нужен настоящий триллер. Тогда-то всё и вышло из-под контроля. Я не чувствовал, что способен описать требуемые от меня сцены и ситуации в отведённые для этого сроки, и вместо того, чтобы признаться, что я не могу справиться с этим… я снова начал красть.

Однако на этот раз ему не сошло это с рук.

1. Когда Джона Лерер выкопал себе яму размером с эго Боба Дилана

Эта история – целая эпопея. Всё началось с самоплагиата, хотя и весьма вероломного характера, – в июне 2012-го года журналист Джим Роминеско заметил, что одна из статей штатного колумниста «Нью-Йоркера» Джоны Лерера «позаимствована» из «Уолл-стрит Джорнэл», для которого тот писал ранее. Оказалось, что такое происходит не в первый раз. Странно, конечно, но ничего такого, чего нельзя было бы списать на лень – если бы на этом всё и закончилось.

Но это был не конец. Вскоре было обнаружено ещё больше случаев плагиата – на этот раз настоящего, – а журналист Майкл Мойнихан установил, что некоторые цитаты, которые Лерер приписал Бобу Дилану в своей книге Вообрази , являются вымышленными. К концу июля 2012-го года Лерер ушёл из «Нью-Йоркера». «Лжи пришёл конец, – провозгласил он в своём официальном заявлении. – Я осознаю тяжесть своего положения. Я хочу извиниться перед всеми, кого я подвёл, в особенности перед моими редакторами и читателями». Похожие элементы переработки, плагиата и неверного цитирования были обнаружены в блоге Лерера на сайте журнала «Wired», откуда он также был уволен. Издательство «Houghton Mifflin Harcourt» сняло с продаж Вообрази и более раннюю книгу Лерера Как мы принимаем решения .

В 2013-м году Лерер выступил с речью «Мои извинения» на мероприятии, организованном «Knight Foundation» (некоммерческая организация, целью которой является поддержка журнализма и коммуникативных инноваций – прим. пер.). За эту речь ему заплатили двадцать тысяч долларов. «Я автор книги о творчестве, которая больше всего известна тем, что в ней есть несколько вымышленных цитат Боба Дилана», – начал рассказ о себе он.

Я прибегал к плагиату в своём блоге, скопировав без указания авторства целый абзац из блога Кристиана Джарретта . Я неоднократно лгал журналисту Майклу Мойнихану, дабы скрыть, что цитаты Дилана являются вымыслом.

…

Я извлекал уроки по частям. Сначала я точно воссоздал последовательность совершенных ошибок. Я хотел отдавать себе отчёт в том, как выдумал те цитаты. Я хотел понять каждую оплошность, заново пережить все ошибки, которые привели к моему позору. Я хотел понять это, чтобы иметь возможность объяснить произошедшее людям, чтобы однажды иметь возможность объяснить всё в речи, подобной этой. Чтобы я мог сказать, что я обнаружил корень зла и что у него есть имя. Высокомерие. Жажда внимания. Желание смухлевать, если мне кажется, что этого никто не заметит. Безответственность вкупе со способностью оправдывать её. Склонность верить собственным отговоркам.

Но затем, когда я составил список своих недостатков и начал понимать, каким образом все они повлияли на совершённые мной ошибки, я осознал, что мои объяснения ничего не изменили. Им не под силу исправить то, что я сделал, – даже на йоту. Признание вины – это не решение проблемы. Оно не восстановит доверие – ни доверие других, ни доверие к самому себе. В худшем случае, моё подробное объяснение звучало бы как оправдание, попытка отвлечь от более важных событий, с которыми мне предстояло столкнуться в реальности.

Потому что мои недостатки – те самые недостатки, что привели к моему падению – это часть меня. Они так же важны, как и те части, которых я не стыжусь. Это – следующий урок, который я получил; фаза, в которой я нахожусь сейчас. Она представляет собой постепенное осознание того, что извинения и сожаления – это только начало. Что даже самые грубые слова не исправят меня, что я не могу быстро превратиться в человека, которым мне необходимо быть. Это – окончательное понимание того, как сложно меняться.