фронт без пощады

в «секретном фарватере» есть интересная сцена, где шубин отдавая свой паек немецкому мальчику в кенигсберге, встречает непонимание у шофера:

— Сказано же, товарищ гвардии капитан-лейтенант: убей немца!
— Дурень ты, о вооруженном немце сказано, с автоматом на шее, оседлавшем танк и тем более — на нашей территории.

это «убей фашиста-изувера»-направление в советской военной агитации, до сих пор широко не афишируется, хотя очень-очень интересно.
и самое пронзительное стихотворение о войне, написал конечно константин симонов, только не «жди меня», а

полностью стихотворение местами зашкаливает в своей натуралистичности.

полностью стихотворение местами зашкаливает в своей натуралистичности.
и ярость благородная вскипает как волна:

Так убей же, хоть одного!
Так убей же его скорей!
Сколько раз увидишь его!
Столько раз его и убей!

впрочем, для симонова такой открытый призыв к ненависти, был исключением из правил, чего не скажешь про илью эренбурга, многие выступления которого были пронизаны и пропитаны этим призывом — «Убей немца!», вплоть до глумливого: «если ты убил одного немца, убей другого, для нас нет ничего веселее немецких трупов….»

приведенный отрывок из «секретного фарватера», находится в тренде существовавшей в то время литературной традиции о добром советском солдате-освободителе. один из самых известных таких примеров — стихотворение георгия рублева, которое изучалось в советских школах: советский солдат «девочку в коротком платье белом // осторожно вынес из огня». в небольшом стихотворении, находится, впрочем, место и для флешбэка, ставшего основой для контрастного противопоставления:

Тут он вспомнил, как прощаясь летом
Он свою дочурку целовал.
Может быть отец девчонки этой
Дочь его родную расстрелял.

тоже нагнетание ненависти, несмотря на то, что стихотворение по сути жизнеутверждающее и рассчитано на детей, да и война уже прошла но привычка осталась. и раз ушш мы заговорили про добрых советских солдат-освободителей, то справедливости ради, стоит задаться риторическим, но — вопросом: а много ли в литературе и кинематографе нам попадалось вероломных советских солдат? а добрых немцев?

и еще более риторический вопрос: а разве такого тоже не было?