О том, как рецензия не написалась.

Ощущения от произведений Ремарка – всегда глубоко личные, словно читаешь письма близкого друга, которого по какой-то причине больше нет рядом. Настолько интимно, что иначе, как с трепетом, невозможно брать в руки эти живые тексты. Настолько лично, что, закрыв книгу, странно садиться писать рецензию на нее. Куда естественнее запереться в одиночестве, в полумраке комнаты и, размышляя о вечном и все том же личном, с чашкой чая/кофе или бокалом вина/кальвадоса/и т.д. (кому что ближе), мысленно отвечая на вопросы, порожденные книгой, делать признания в дневнике.

Описывать чувства мне сложно, а после прочтения Ремарка остаются именно чувства, и вихрь мыслей, которые также невозможно успокоить, рассмотреть со стороны и разложить по полочкам. Он из тех авторов, чьи произведения сложны, обдумываются и оцениваются постепенно, по ходу жизни. Сказать же о Ремарке всего в паре слов – значило бы украсть у себя же. Его повествование – это всегда беседа, это автор, который присутствует незримо рядом, это его особенность.
...

Таково начало моего несостоявшегося отзыва. Набросав эти несколько строк около двух недель назад, так и не могу продолжить. Уже сейчас, когда в рамках следующего прыжка «Игры в классики» подходит к концу затянувшееся путешествие с Жюльеном Сорелем из «Красное и черное» Ф. Стендаля, совесть моя требует вернуться к оставленному до поры отзыву. И, наверное, теперь получится история, а не рецензия.

Мне долгое время не хватало смелости подступиться к «Черному обелиску». Зная тематику, зная, как метки слова и образы бесконечно любимого мною автора. Мне казалось, книга будет тяжела, как любая книга о смерти. И каково же было мое удивление, когда где-то на середине меня вдруг настигло осознание, что эта книга... о жизни! О поиске себя, о настоящем себе, о верности своему человеческому началу. И мне просто необходимо было прочесть ее намного раньше.
За что я бережно люблю Ремарка, так это за его искренность, порой пугающую искренность. Он не лукавит, не заигрывает с публикой, не боится показаться смешным, глупым или слабым, а в читателе видит скорее друга, который все поймет и не осудит. Есть такие авторы, которые, когда пишут, словно отмеряют от себя: столько-то я покажу, а вот это лучше спрячу или подам на таком-то подносе... Ремарк не из таких! Кем бы ни были герои его книг, строго автобиографичными персонажами ли, или наделенными вымышленными чертами, близкими автору-мечтателю, автору-романтику, в них всегда есть он сам, и всегда из-под его пера выходят линии жизней, складывающиеся в слог, так хорошо узнаваемый. Он писал для себя. А написать для себя, не солгав, всегда гораздо сложнее. Самообман удается человеку проще всего.

А теперь расскажу связанную с книгой историю. Пока мы с моим маленьким другом и хранителем библиотеки, PocketBook'ом читали роман, он сошел с ума. Может, собранных цитат оказалось слишком много, или они были очень объемными, тяжелыми (а может, так планеты выстроились), но на выходе получился не привычный для меня сборник заметок, которые я с удовольствием перечитываю в конце путешествия по книге (для сгущения впечатлений, так сказать), а страницы битых строк со словами: «Черный обелиск». Мне было жаль, что столько замечательных цитат пропало, но потом мысль сменила свое направление: а сколько еще великолепных фраз и метких сравнений не было сохранено! Ведь вся-вся книга – это одна бесконечная цитата! Пожалуй, это лучший повод перечитать ее.