ЗАПАД ЕСТЬ ЗАПАД, ВОСТОК ЕСТЬ ВОСТОК.

Я выросла в прекрасном южном городе, с трех сторон окруженном горами. Только к северу ландшафт выравнивается, с востока, юга и запада горы, особенно высокие на юге. В самый жаркий летний день из любой точки можно увидеть голубовато-белые снежные шапки ледников на вершинах. Горожане в обиходе не употребляют слов "южнее"и "севернее". Скажешь: "Выше" или "ниже" и все тебя поймут. Тенистые парки дают прохладу в летнюю жару. Сотни фонтанов преломляют солнце тысячью радуг.
Выше Саяхата (или выше Зеленого Базара, горожане поймут). Ниже был унылый частный сектор, если чем и славящийся, то по большей части местной шпаной. Ни инфраструктуры, ни очагов культуры. Дома с огородами, школы, магазины, остановки общественного транспорта, на которых автобуса в направлении центра можно было ждать по часу и больше. С пятнадцати лет, став обладательницей стипендии в педучилище, добираться в которое нужно было полтора часа через весь город, решала вопрос радикально: за рубль проезжала на такси четыре остановки, отделявшие от большой земли, а уже там было море транспорта во всех направлениях и с пятиминутным интервалом.
Не нужно объяснять, что жила я ниже Саяхата. А педучилище после восьмого класса было способом вырваться из болота, которым был и этот район, и более, чем скромная наша школа. Просто понимала: еще два года здесь и я вообще никуда не поступлю. Не так, что никуда не поступлю, потому что у семьи нет блата, а у мамы - денег на взятку, понимала всегда. Что с того, что мозгами Бог не обидел, они - только инструмент. Который может быть острее самурайского меча (учись, детка: языки, точные науки, что, негде?, значит перебьешься), а могут, как у Райкина: костюм на мне блестящий... в некоторых местах.
То есть, выбор, он всегда есть. Можно было податься в сферу обслуживания, можно приобрести низкооплачиваемую и наименее престижную из интеллигентных профессий. В пятнадцать я выбрала второе. Никогда не жалела об этом после, хотя четыре года в училище были штукой сильнее, чем "Фауст" Гете. Они, в конечном итоге, и позволили поступить очно в университет без блата и взяток. После жизнь по всякому складывалась, в середине девяностых мы уехали из милого сердцу города в российскую провинцию, а в памяти моей та безнадежная безысходность прочно связалась с совком, как я его запомнила. И своим детям рассказывая позже о собственных детстве и юности, говорила: там все было лживое и гнилое насквозь, только коммуняки пользовались благами жизни. У вас сейчас другой уровень возможностей (может быть другими словами, но смысл такой).
Вчера прочла статью в журнале, издающемся на моей родине и как сквозь годы провалилась. Все там по-прежнему. Это просто Восток и так будет всегда. Хотя город моего детства останется для меня лучшим городом на земле. Несмотря ни на что.