Странная подружка (зарисовка)

У Франсуа Озона есть странный фильм о чистилище любви.
Двое мужчин, любили друг друга. Один из них, всё же больше любил женщин, и уговорил свою половинку.. поменять пол.
Когда любимый ради него это сделал и пришёл к нему… женщиной, грустной, израненной, но беззаветно влюблённой в него, мужчина лишь рассмеялся. Не один. В его постели была женщина. Они оба смеялись.
По сути, это ведь древнегреческая трагедия с овидиевыми метаморфозами.
А вспомнил я её вот к чему: на что мы готов пойти ради любимого человека?
Есть грань, где мы скажем: нет, тут я теряю себя и не могу уже переступить..
Но в том то и беда, что для любви — нет граней. Они есть для тела, судьбы, морали, страхов, души даже. Для любви — всё это как цепи из цветов. Для неё это ложь и бред, и потому любовь ревнует к телу, душе, морали..
Лишь в аду любви, на самом дне, понимаешь, что готов для любимого человека на всё, лишь бы быть с ним. Кем угодно: мужчиной, женщиной, ребёнком, ласточкой, травкой апрельской, дождём, снегом у вечернего окна или стихом в тёплой ладошке.

Лишиться руки? Ноги? Пола? Жизни? Да ради бога.. только бы быть с любимой.
Вспоминается Лаврецкий из Дворянского гнезда. Любимая ушла в монастырь, а он.. не ушёл за ней.
Не мне его судить, но есть в этот какое то предательство любви.
Я бы ушёл за любимой в монастырь. Да, из меня вышел бы странный монах. Очень.
По ночам, я бы воспарял над постелью в своей маленькой келье. Монахи бы дивились чуду и считали бы меня святым (ах, если бы они только узнали что мне снится!).
А я просто.. из-за любви к моему смуглому ангелу, летаю.
Меня бы часто заставали утром в келье, возле потолка. Я вечно ходил бы утром к молитве с побелкой на лице, и любимая мне улыбалась нежно, в уголке храма.
Итак, смог бы я поменять пол ради любимой?
Да.

Это бы многое решило.
Мой ангел даже не узнал бы, что я — это я. Я был бы просто её новой подругой.
Я бы приходил к ней, и её любимый человек, готовил бы нам чай с миндальным печеньем и с улыбкой угощал.
А мы бы.. в её комнате, лежали на диване, и болтали обо всём: о фильме Озона, о Цветаевой, о жизни на далёких планетах.
Я просто бы лежал возле неё и был бы счастлив, дыша ароматом её чудесных каштановых волос, прижавшись лицом к её милому плечу и тёплой подмышечке.
А потом мы ужинали бы на кухне. Я, мой ангел смуглый и её любимый.
Я бы не выдержал искушения, встал из-за стола, и.. подойдя к любимой, сидящей на стуле с чашечкой чая, просто опустился бы на пол и покорно положил ей на колени свою голову.
Я так любил делать, раньше.. она что-то ест, или читает на диванчике, или фильм смотрит, а я просто положу голову на колени и как Фауст говорю вслух: замри, мгновение! Я люблю тебя, Тарковский! Потому что ты снял чудесный фильм на 3 часа и мне ещё 3 часа наслаждаться на коленях любимой..
Любимая улыбалась и гладила меня по голове.

Но на этот раз, по привычке так сделав на кухне.. любимый моего ангела, сказал бы с улыбкой, шёпотом: странная у тебя подружка. Очень, странная и очень нежная. Я иногда боюсь.. что она однажды вот так же положит голову на мои колени, когда я ем. И ещё более тихим шёпотом, тенью шёпота: Милая.. ты не знаешь, почему она часто ходит с побелкой на лбу и носике?
А ещё, я бы играл для любимой на фортепиано, Ференца Листа, Шопена, Бетховена.
Я не умею играть на фортепиано, но если фантазировать, то по полной..
А ещё у меня была бы телепатия… и миллион долларов.
И возможность останавливать время. И перемешаться во времени.
Господи.. вот бы это всё, без превращения в женщину!

Хотя, ради любимой, на всё можно пойти. Готов отказаться и от телепатии и от миллиона долларов, чтобы просто лежать у её милых колен, где останавливается время.
Господи… прости, что отвлекаю: а можно, просто оставить дар останавливать время?
Я бы приходил к любимой (да.. хорошо бы ещё дар силой мысли открывать двери. Или просто сделай меня форточником. Я буду очень странным форточником, никому вреда не принесу), и останавливал время.
Вот она, милая, сидит на кухне с любимым и пьёт чай, улыбается…
А я.. просто опускаюсь на пол и кладу голову на колени её милые. И сижу так долго. День, два, три.. неделю.
Похудевший, с щетиной, еле ходящий, прихрамывая, но счастливый, выхожу от любимой. Включаю время, как свет; за моими плечами, словно лиловые крылья — нежный смех любимой.