Про то, как я ненавидела Францию, а потом полюбила её

Я училась во французской гимназии. Этот со стороны увлекательный, а изнутри мучительный жизненный опыт означал автоматическую ненависть ко всему французскому. Во французской гимназии у 13-14-летнего тебя есть, например, предмет «История театра» – на французском, с контрольными работами – на французском. Ты на регулярной основе вынужден читать Мопассана и Моруа – в тринадцать-то лет – на французском. А если тебе совсем не повезёт, то ты заодно ознакомишься с историей про то, как раскалённая стальная стружка попала в глаза Луи Брайлю и навсегда лишила его зрения – на французском. Ты будешь ненавидеть «Маленького принца» просто потому, что это твоё домашнее чтение на пересказ – на французском. Возможно, только Жак-Ив Кусто спасётся от твоей слепой ненависти, да и то только потому, что у него красная шапочка и вообще он, кажется, классный был мужик.

К семнадцати годам я уже трижды успела побывать во Франции, пожить в Провансе во французской семье, понять, что все французы – двуличные скупые лицемеры. Мне было неинтересно в пятый раз лезть на Эйфелеву башню, меня раздражала грязь на Елисейских полях, толпы арабов в метро и абсолютно одинаковые коматозные городки на юге. Марсельского моря я даже не помню – оно не произвело на меня никакого впечатления.

«Ну и зажралась же она!» – подумаете вы и будете абсолютно правы. Просто, кажется, Франция – это не та страна, которая может быть понятна ребёнку. Кажется, Франция – она как вино или маслины – нужно дожить до определённого момента, чтобы начать ценить и чувствовать её. Как минимум, мне)

На протяжении очень долгого времени даже мысль о том, чтобы поехать в отпуск во Францию вызывала во мне дикое отторжение. Я не только зажралась, я ещё и обожралась Францией тогда, в детстве, когда мне было рано её принимать в таких лошадиных дозах. То, что должно было быть благословением, стало проклятьем.

Удивительно, но сейчас, читая французские книги (или книги про Францию), я снова возвращаю себе потерянные воспоминания – любовь, которая должна была случиться, но не случилась, потому что я была слишком молода, чтобы понять её. Это странное ощущение. Очень неуместное, учитывая эти невероятно смутные времена. Но любви ведь не прикажешь. Она прорастает во мне через страницы французских пейзажей, через булочные и мостовые Парижа, через южную жару, и я отчего-то всё время вспоминаю белый камень Марселя. И фламинго, которые словно овцы, пасутся по краям каждого второго шоссе. И каменные городки, будто замершие со времён средневековья, где в полдень на улице нет не души. Оно всё было у меня перед носом когда-то. Когда-то…

Теперь, с этой новоприобретённой любовью, остаётся лишь надеяться, что когда-нибудь я и Франция, мы встретимся вновь. И отношения у нас уже будут куда более зрелые – глубокие и тягучие, как хорошее провансальское вино.