«Тут должен быть заголовок, но его нет»

Ты принесла мне эту книгу. Ранее я сказала, что не знаю, кто такая Чуковская. Ты улыбнулась моему незнанию – но с теплотой. Я не почувствовала себя глупой или безграмотной.

«Знаешь, о чем эта книга? О матери, которая воспитала хорошего сына, а потом его забрали. Забрали ни за что. Так бывает в этой стране. Но она, она – понимаешь, она не может поверить в это. Сначала она думает, что ее сына забрали по ошибке и вот-вот освободят. Если он не виноват, то его обязательно отпустят. А его не отпускают. И во что ей верить после этого? Оказывается, что больше сына она любит партию. Власти она верит больше, чем своему сыну. И если власть сказала, что ее сын виновен (а сын говорит, что – нет), она поверит власти, а не сыну. Если бы он был невиновен, его бы отпустили, а раз не отпустили – виновен 100%».

«В нашей стране с честным человеком ничто не может случиться»

Это было больно. Я не понимала и уже не пойму, как можно верить какой-то власти/партии, верить в ее «чувства» больше, чем в собственные.

«Нет, Софья Петровна недаром сторонилась своих соседок в очередях. Жалко их, конечно, по-человечески, особенно жалко ребят, — а все-таки честному человеку следует помнить, что все эти женщины — жены и матери отравителей, шпионов и убийц»

Это – о том, как наивность уничтожает человечность. Как нежелание знать, видеть реальность, это чертово желание спрятаться «в домик» – оно заставляет клеймить других, тех, кто может нарушить приятную иллюзию. И несчастные матери – «плохие», они же вырастили «отравителей, шпионов и убийц»! И сын, получается, тоже плохой – не отпустили же, не отпустили! Святая слепота, которая играет на руку тем, кто потом застрелит твоего сына в затылок.

Спасибо тебе, что рассказала мне о Чуковской. Спасибо просто за то недолгое время, что мы провели вместе. Мы болтали о книгах, ты слушала мою чушь с серьезным выражением и смеялась моим неловким шуткам. Ты это не прочтешь. Твоя мама написала мне, что ты отказалась уезжать из Украины, ты до последнего пыталась помочь людям. Она написала, что ты погибла там.

В финале повести Чуковской Софья Петровна получает долгожданное письмо от сына. Он пишет, что «попал» по ложному доносу. Софья Петровна, может, и хочет помочь, но понимает, что бесполезно. И ей страшно.

«"Следователь Ершов бил меня..." Коля по-прежнему пишет "д" с петлей наверху. Он всегда писал так, хотя, когда он был маленький, Софья Петровна учила его выписывать петлю непременно вниз. Она сама учила его писать. По косой линейке… Софья Петровна вытащила из ящика спички. Чиркнула спичку и подожгла письмо с угла. Оно горело, медленно подворачивая угол, свертываясь трубочкой. Оно свернулось совсем и обожгло ей пальцы. Софья Петровна бросила огонь на пол и растоптала ногой»

Что бы ни случилось, я не забуду, я не «сожгу» и не буду «топтать» то, во что верю, что является важнейшей частью моей личности, без чего я не смогу прожить. Мне тоже страшно, но я не скажу, что черное – это белое, а белое – черное. Пусть мне скажут, что ты сама во всем виновата. Что тебя не жалко. Нет, это не так. Память о тебе утешает меня. Ты не должна была умереть. Я не забуду тебя.

«Нет уж, извините, пожалуйста, зря у нас не сажают. Уж это вы бросьте. Меня же вот не посадят? А почему? Потому, что я женщина честная, вполне советская.
…а все-таки честному человеку следует помнить, что все эти женщины — жены и матери отравителей, шпионов и убийц»