лекарство от печали.

Сегодня четвёртое июля. Ровно два года прошло с тех пор, как Кавински погиб. Ровно два года, как я запрещаю себе о нём думать, но я не могу. Каждый раз. В моих мыслях появляется именно он. Он и только он. Я твёрдо решил, что в этот день буду на том месте, где всё произошло.

Ночь легла на поле, которое всегда славилось своими вечеринками. Вечеринками, которые проводил он. Но сейчас здесь был только я и то, что осталось от его попыток приснить свою машину. Я захватил с собой начатую бутылку виски, понимая, что, скорее всего, проведу здесь ночь. Спешить мне было некуда.

Мне было сложно находиться здесь без него. Именно здесь он пытался научить меня возвращать что-то куда большее, чем мелкую деталь.

Я лёг на капот своей машины и уставился в небо. Звёзды разбросаны по небу, но я снова и снова видел лишь одно созвездие, которого здесь быть не должно – феникс. Символ перерождения. Я пытался приснить Кавински, оставить его в своём сне, но без Кабесуотера, который пожертвовал собой ради Гэнси, это невозможно. Я делаю ещё один глоток.

Не заметил, как уснул. Но меня кто-то будит. Кто-то толкает меня в бок, из-за чего я резко прихожу в себя. Первое, что я вижу – белая оправа очков. На улице ещё нет солнца – очки не нужны. Но мой затуманенный разум приходит в себя. Я вижу ухмылку, которая бесила меня два года назад. Я тру глаза, чтобы понять – галлюцинация ли предо мной или нет. Кавински по-прежнему перед глазами. Я вскакиваю на ноги. Это точно не сон. Я хочу верить, что не сплю. Кавински снимает очки, видимо, для того, чтоб видеть меня лучше.

– Ты, чертов больной придурок, какого…

Я не договариваю. Он притягивает меня к себе, берёт моё лицо в руки и целует. Болезненно, страстно. Точно зверь, на растерзание которого бросили кусок мяса. Он целует ужасно грубо, не жалея, его язык проникал мне в рот. Он держит крепко-крепко. Но я и не хочу уходить. Я отвечаю той же грубостью. Той же ненасытностью. Тем же животным порывом. Мне мало. Катастрофически его мало. Я притягиваю его ближе. Воздуха не хватает, мы тяжело дышим. Но он не останавливается. Он продолжает меня целовать. И только когда мне становится нечем дышать, я отрываюсь от него. Его глаза помутнели, дыхание рваное. Я тяжело дышу, крепко держа его в своих объятиях – я боюсь, что он исчезнет. Я заглядываю в его глаза и пытаюсь найти то, что сходит меня с ума. Я смотрю на Кавински и хрипло прошу его:

– Поцелуй меня ещё раз…