Это печальная история.
Лет в 9-10 я читала и перечитывала «Дядюшку Ау» (издание другое) без конца. Захлебываясь от смеха при каждой фразе, я цитировала его так часто, что многие выражения вошли в домашний обиход.
Например, при каком-нибудь сложном выборе и по сей день говорю: «Так — неудобно, а так промокает», это вот отсюда взялось:

Надев огромные, кажется бабушкины, боты и еще не совсем просохший брезентовый плащ, дядюшка вышел из дома. Причем он ну никак не мог решить, где ему держать бороду — под плащом или над плащом. Так — неудобно, а так промокает.

Меня смешило в книге все — и речевые обороты, и философский смысл:

«Ну и чего я достиг? — подумал он. — С чего начал, тем и кончил. Опять под одеялом. Хоть и не вылезай в следующий раз».

или вот:

Господин Ау был доволен собой. Ему очень понравилась его доброта и душевная щедрость.

И объяснения мотивов действий меня восхищали до колик — емкие, неоспоримые и прекрасные:

Вышло совсем хорошо. Но у господина Ау был хороший литературный вкус, и он остался недоволен.

«Их двое, — подумал отчаянный господин Ау. — Я один. И потом у меня есть еще одна уважительная причина не трогать их — я боюсь. Хотя храбрости мне не занимать».

И вот я, всегда держа книжный багаж знаний и речевых оборотов при себе, поехала в пионерский (тогда) лагерь под названием «Дозорный», чтобы быть в нем вожатой согласно графику студенческой педагогической практики. На огромной вывеске с названием лагеря уже на второй день кто-то подправил: буква «Д» стала буквой «П». И ничего! Значит, я попала к людям с юмором, ура!
Подопечные мне достались возраста 9-10 лет, лето выдалось дождливое, делать частенько было нечего (да и неохота), и я решила правдами и неправдами привезти из отчего дома свои детские книги, чтобы читать вслух. Регулярного транспортного сообщения между городом и лагерем не было, книги пришлось доставлять с оказией, но как-то получилось.
Наконец заветный, горячо любимый, разрекламированный мной «Дядюшка Ау» у меня на коленях, все ждут. Я начинаю читать, в особо смешных (мне казалось) местах превращаясь в актрису и придавая атмосфере выразительности, а себе — обаяния:

В дедушкином чулане он отыскал старую длинную удочку. Сам он довольно легко вышел из чулана, а удочка никак не хотела.

Молчание.
Тогда вот это, когда дядюшка смотрит на свое отражение на льду озера, и вдруг подо льдом, в воде, появляется некто:

Снизу на него смотрела усатая шерстяная морда, бровастая, с большими, торчащими наружу зубами.
«Неужели я так изменился? — думал дядюшка Ау. — Вот что значит нерегулярное бритье».

Не действует. Может, это:

— Посмотри в карманах, образина!

Ни тени улыбки.

Дядюшка наморщил лоб. И так наморщенным лбом стукнулся в машину в надписью: «Такси».

Нет.

Его могучий разум подсказал ему, что надо перетащить новую кучу обратно.

Никак.

В мешочке лежала записка:
«Поливать супом нельзя поливать водой. Будит беда».
Этой запиской темноватый в грамматике дедушка хотел сказать, что поливать супом эти семена ни в коем случае нельзя, будет беда. Что надо только поливать их водой. Для этого между словами «супом» и «нельзя» надо было поставить запятую. А дедушка в буквах-то был не очень силен, не то что в запятых. Дедушка господина Ау не был маяком разума. И лучом света в темном царстве он не являлся.

Полный провал.
Я сникла в недоумении и больше к чтению этой книги этим детям не возвращалась, чему весь отряд остался только рад.