17+

У каждого из нас есть свои "тараканы" в голове. Иногда кажется, что у тараканов в головах женщин, есть свои тараканы, и странно то, что тараканы в моей голове, состоят в родственных связях с этими тараканами, по крайней мере, в рассказе Сартра.
Если учесть, как я ненавижу тараканов, включая само их название, то можно представить, с каким трудом мне далось начало моей истории.
Да, из за иных деликатных моментов в рассказе, да и в истории, хотелось бы словно в начале фильма, заметить, что они не имеют ничего общего со мной. Все совпадения - случайны, ну, или почти случайны...
Пишу историю в темноте, т.к. при свете мои мысли иногда разбегаются подобно... ну, в общем разбегаются.
Как и героиня рассказа, лежу на кровати, смотрю на луной взошедший циферблат часов. Усы стрелок с грустным и задумчивым видом китайского мудреца, поникли в бессилии времени.
Когда читаешь о чём-то, что видишь вокруг себя или делаешь сам, то чувствуешь себя призрачным соучастником повествования.
Я лежу, а со мной, в темноте, лежит Лулу, и мыслит вслух. Хорошо и забавно так мыслит. Я хорошо так улыбаюсь в голос. Лулу ковыряет большим пальцем ноги в дырочке простыни. Хочется сделать то же самое. Перетягиваю "одеялко" страницы на себя, обнажая душу Лулу, радуясь найденной в кармане шорт дырочке.
Лулу вышла замуж за Анри потому, что в нём было нечто женственное, мягкое, отразившееся и на его потенции. Однажды Лулу обнимал крепкий во всех смыслах мужчина, и она чувствовала себя мягкой, словно гусеница.
Теперь Лулу лежит рядом с Анри, и играет с его "гусеничкой". Время ползёт медленно, словно во сне. Лулу думает о том, что в любви есть нечто скотское. Вот так бы освободиться от кокона плоти, и бабочкой расцеловать небо, цветы, душу, и не важно, мужчины ли, женщины...
Заурчал живот Лулу, словно за стенкой плоти ожили водопроводные трубы. И почему мужчины не любят женщину целиком : её сердце, печень, лёгкие - эти ладони воздуха. Где-то на горизонте порока есть эта жажда любви, но она ещё так темна... Что-то похожее есть в "Лолите" Набокова : яркая, словно тающая на солнце леденцами галька внутренних органов.
Как же порою хочется, словно морская звезда, распластаться на горячем песке, обнажив под ласку света, ветра и сердце и лёгкие... да многие затомившиеся, бледные чувства, желания.
Лулу ласкает, гладит свой живот : я делаю так же. Скользит ниже живота........................................одеялко страниц соскользнуло с постели.....................................................................

Дальше...

Физическая мастурбация в рассказе переходит в духовную, принимая черты экзистенциальности и субъективного идеализма в духе Беркли : руки, желающие обнять целый мир, проходят сквозь иллюзорность этого мира, тела любимого и даже своего тела, смыкая объятия на душе. Жизнь, наслаждение, сужаются до холодной и светлой точки одинокого "я", а быть может, и дальше, проваливаясь в себя, в какой-то рай детства, напряжения нежности, пересотворения себя, темно обнимая небытие и смерть со спины, дробясь звездой о рябь губ и век, видя идеальное бытие души : она и он бегут вдоль пляжа. Никакого секса и плоти. Рука слегка касается руки, словно в солнечном воздухе порхают два прозрачных мотылька, забыв и не помня о плоти.
Утраченная в мире интимность жизни, когда хочется расцеловать не тело, но душу, сердце любимого человека, расцеловать цветами, звёздами, ветром : миром !
Уход Лулу от мужа чем-то похож на уход Нины Берберовой от Ходасевича, когда она наварила ему перед уходом "борща".
Ах, если бы Анри сказал Лулу : " ты для меня всё. Не уходи!" Она бы осталась. Если бы он был обходительней, твёрже душой, заглянув в её душу, выслушав и приласкав её, душу. Почему мужчина так часто ласкает женщину, словно у неё нет души, словно она инструмент его наслаждения, на котором он тщеславно силится извлечь музыку - душу женщины, словно бы сотворив её только что?
Одинокие, грустные, чистые, простёртые на постели, словно униженные и оскорблённые дети. Что нужно женщине, душе для счастья? Ощущать в себе женщину, душу, мир? Но в вечно-женственной душе теснится несколько миров, полов : дай ей точку опоры - толику нежности, и она опрокинет этот мир, заместив его своими мирами, в которых и женщина сильна, и мужчина нежен.
А пока, изнывающая от одиночества подруга Лулу, подтолкнувшая её к уходу, холёная, и внешне счастливая, будет видеть в мужчине, словно в живом зеркале, лишь своё отражение, обнимая, лаская лишь себя, ибо не знает, не видит себя, и потому, словно слепая душа, шаря руками и тщетно ища себя в бесплодном сексе, бесплодной любви и жизни.
Лулу смутно мыслит о глубине чувств, о морской звезде, поднятой к миру и к людям, а подружка мыслит ложной глубиной, в которой водится лишь искусственный жемчуг, который она продаёт за прилавком, плача в одиночестве ночи неподдельным жемчугом слёз.
Светлое окошко страницы, и мысли Лулу вслух, словно мысли Наташи Ростовой. А я, словно Болконский, страничкой выше, подслушиваю женскую душу, её тоску и мечты, но не могу обнять эту душу, не могу обнять слишком многое и многих в жизни.
Луна, словно часы на картине Дали, плавится в заиндевевшем окне, затекает в комнату. Поток жизни, времени, уносит меня и Лулу, в одиночество ночи, размыв плотины стен и плоти.