О ВОЗРАСТНОЙ ДИФФЕРЕНЦИАЦИИ. (2)

Я подумаю об этом завтра.
"Унесенные ветром" Маргарет Митчелл.

Она подумает об этом завтра. Такая взрослая, серьезная и ответственная женщина. Меркантильная стерва, меняющая мужей, как перчатки. Черная вдова. Один в поле воин. Спасительница. Та, что платит за всё. Или... Девчонка-подросток, красивая и избалованная, папина любимица; альфа-самочка в прайде тинейджеров, всегда получающая, .чего желает; скарлатина, почти чума; отчаянная драчунья, но с оглядкой на дворовые авторитеты. Девочка, пронесшая через три замужества мечту о Принце на Белом Коне.

Это в национальном характере понимаете. Северомериканские Соединенные Штаты под знаком Быка и тип отношения с действительностью соответствует возрасту Быка - возрасту подростка. Потому самые пронзительные, щемяще-нежные, бурлящие страстями: "все или ничего" артефакты мировой культуры родом оттуда. Как вся русская культура "родом из детства". Потому что Россия - Лошадь, соответственно возраст младшего школьника, 7-11 лет. И потому "Детство Тёмы", "Детство. Отрочество. Юность", "Три страны, которых нет на карте" "Старик Хоттабыч" "Зеркало" Тарковского и пелевинская "Онтология детства". Достоевская "слеза ребенка", наконец.

Их предельная милитаризованность и естественное, как дыхание, подчинение иерархии. Наше тяготение к сильной руке при в целом малой управляемости ("суровость законов компенсируется необязательностью их исполнения"). Но я отклонилась от темы, а между тем, высокая геополитика, противостояния и сопутствующие обобщения вообще вне сферы моих интересов - возвращаюсь. Америка вернула миру "Ромео и Джульетту" в том возрасте, какой заявлен Шекспиром в его гениальной пьесе. Да, я о фильме Дзеффирелли.

Вы ведь согласитесь, что шекспирова пара влюбленных неуловимыми деталями взрослее пятнадцати и шестнадцати лет? Дежурная театральная шутка о престарелой приме, играющей Джульетту, не на пустом месте возникла. А знаете, почему? Потому что Англия под знаком Крысы, которая соответствует возрасту самостоятельного молодого человека: 24-32 года. Они молоды, но уже не юны. Не могла избавиться от этого ощущения, читая "Лужок черного лебедя" Митчелла (не родственника Маргарет, всего лишь однофамильца). Английский роман о тинейджере в реальности явится романом о молодом человеке, не "обдумывающем житье", но действующем в манере полного сил индивидуума, которому открыты многие дороги. Более озабоченного проблемами самоидентификации, чем стремлением стать "как все".

Поводом написать этот текст послужила реплика умного человека о "Шербурских зонтиках" как отражении подростковости французов. Нет, - подумала, - Не подростки, те см. выше. А кто французы? Постой-постой, совершенно точно Коза, возраст которой соответствует старшему дошкольнику. Ну, наговоришь тоже. А и наговорю. Смотрите: период острой лингвистической гениальности и как французская культура тяготеет ко всякого рода бон мо. Первоначальная половая самоидентификация, "мы разные" и они словно первопроходцы, осваивающие галантное пространство с неизбывным удивлением богатству и яркости ощущений, даруемым взаимодействием мужчины и женщины.

Но.с мальчишечьей дружбой этим отношениям не равняться - и вот вам мушкетеры с их "один за всех, все за одного". Хотите примеров посерьезнее? Да хотя бы: "А может быть это начало большой мужской дружбы?" из старого французского кино некогда новой волны. Отношение
к жизни смышленого ребенка, для которого игра еще основной вид деятельности, невыносимая легкость бытия. Школьную сбрую наденут на Лошадь, совсем уже скоро. Французская культура - вся питерпэнистость. Да-да, роман о мальчишке, не желающем становиться взрослым, написан представителем культуры, имеющей желание вернуться в детство, да не имеющей возможности.

Есть же Пруст, наконец, с его "В поисках утраченного времени". И что с того? Я один только роман цикла прочитала, но что "В сторону Свана", как не бесконечное пересыпание камушками из ладони в ладонь детских впечатлений? Вспыхивают молниями, озаряя взрослую жизнь. Вот волшебный фонарь в его комнате и мама не поцеловала, прощаясь на ночь, и это самое тяжкое горе. Оно пребудет с ним навеки, циклически повторяясь, отражаясь в анфиладе зеркал с другими людьми. Или пирожное Мадлен, размоченное в ложке липового чая у тетушки. Классика жанра, господа!

И что теперь? Жили - не тужили, тут явилась Майя Ставитская и объяснила, кому о чем можно писать? Ну конечно нет. Это просто наблюдение, любопытная закономерность, которая работает независимо от нашего к ней отношения. Через самых солидных персонажей американской культуры сквозят подростки; русские - все дети, насильно вырванные из игровой среды, где для них естественно и посаженные за парту, как в повозку впряженные; англичане - молодые люди, порой желающие вернуться к былой беззаботности, но четко осознающие реальные плюсы нынешнего положения. А французы играют по-настоящему, даже вынужденные тяжко трудиться.. Гаврош и Козетта - самое оно.