"Сны прошлого "

Продолжаю выгребать из Evernote заметки о прочитанном. Раз уж начали говорить о Толстом, продолжаю, пожалуй. Формат тот же - стихотворение и моя наивная рефлексия на тему.
_____________________________________

По гребле неровной и тряской,
Вдоль мокрых рыбачьих сетей,
Дорожная едет коляска,
Сижу я задумчиво в ней, -

Сижу и смотрю я дорогой
На серый и пасмурный день,
На озера берег отлогий,
На дальний дымок деревень.

По гребле, со взглядом угрюмым,
Проходит оборванный жид,
Из озера с пеной и шумом
Вода через греблю бежит.

Там мальчик играет на дудке,
Забравшись в зеленый тростник;
В испуге взлетевшие утки
Над озером подняли крик.

Близ мельницы старой и шаткой
Сидят на траве мужики;
Телега с разбитой лошадкой
Лениво подвозит мешки...

Мне кажется все так знакомо,
Хоть не был я здесь никогда:
И крыша далекого дома,
И мальчик, и лес, и вода,

И мельницы говор унылый,
И ветхое в поле гумно...
Все это когда-то уж было,
Но мною забыто давно.

Так точно ступала лошадка,
Такие ж тащила мешки,
Такие ж у мельницы шаткой
Сидели в траве мужики,

И так же шел жид бородатый,
И так же шумела вода...
Все это уж было когда-то,
Но только не помню когда!

1854г.
___________________________________

Меня это стихотворение в свое время просто ошеломило, постараюсь объяснить - почему.

Я убежден в том, что Толстой - как любой другой поэт от Бога - своим талантом соприкасается с таинственными, незримыми и - до поры до времени - невыразимыми сферами бытия. Ключ к пониманию этого стихотворения можно поискать (и, быть может, найти) там, где о нем упоминают, и откуда я о нем узнал - в романе И. С. Шмелева "Пути небесные".

"От дома веяло на нее уютом. Говорила после: «Мне казалось, будто я здесь бывала». Почему-то представилось, что впереди терраса, цветы, река. Оглянула кругом: где же людская, кухня?.. И увидела людскую, кухню, дымок над ними, — будто знакомое.

— Это явление душевной жизни неопределимо… — припоминание когда-то виденного?.. — объяснял Виктор Алексеевич эту особенность Дариньки. — Это присуще людям духовно одаренным, с сильным воображением, большим поэтам, подвижникам и святым. Узнавать никогда не виденное в жизни родственно прозорливости. <...>

Виктор Алексеевич помнил, как, сойдя с коляски, Даринька искала глазами что-то. И, показывая на дом, сказала, как бы припоминая: «Там большие окна…» — и обвела полукруг, как арку. Действительно, окна, выходившие к цветнику, были до земли, арками поверху. Он называл это — «сны прошлого». И приводил стихи А. К. Толстого:

И так же шел жид бородатый,
И так же шумела вода.
Все это было когда-то,
Только не помню — когда."

Можно предположить, что в игре - дежавю, но нет, мимо. Дежавю - вспышка, хлопок. "Сны прошлого" - это недоуменное осознание того, что происходящее сейчас уже происходило, и - может так быть - будет происходить. Возможно, это взгляд из вечности, когда душа человеческая пронзает время и осознает конечное событие бесконечным.

Почему не предположить, что Толстой - душа которого "просится выше" - тончайшими поэтическими чувствами ощущал вечность и сквозь это ощущение смотрел на окружающий его мир?

Серый и пасмурный день располагает к задумчивости и меланхолии также, как дождь - к воспоминаниям. Составляющие пейзажа, описываемые поэтом, - как близкие, так и далекие детали , участники действия и природа - все воспринимается как нечто целостное (на руку этому играет пасмурность - отсутствие ярких красок, общая тональность для всего), складывается в одну неделимую картину, выйди из которой бородатый жид - и картина рассыпется. И вот это пестрое, как шапочка Пачкули, полотно отрывается от сковывающих его нитей времени и растягивается в вечности. Это было однажды, а значит это было и будет всегда. И наблюдатель (поэт) чувствует это и облекает свое чувство в хрупкую словесную форму.

Разве это не удивительно?