100 лет.

Как так получилось, что "Нетерпение сердца" до сих пор проходило мимо меня?! Не знаю.

Как замечательно верно выписан неровный характер Эдит!– на стыке детства и женственности, эгоизма и благодарности, любви и отчаяния… Как всем нам это знакомо. И как знакомо это любящим нас людям: родным, друзьям.

Как вовремя, с должным чувством меры и к месту введена слепая жена доктора – ради сопоставления и противопоставления.

Насколько страшнее и важнее для Гофмиллера эти несколько месяцев, нежели последующие четыре года войны.
И случайно ли рассказывает он эту историю накануне войны ещё более страшной?

Но это не рецензия. Это то, что я не могу не сказать.

Хочу рассказать о трёх девушках. Они очень разные по всем параметрам. Они не знакомы между собой. С ними со всеми я познакомилась не так давно.
Раньше, если я и знала "опорников", то с достаточно лёгкой формой ДЦП. Или же видела более сложные случаи издали.

Татьяна – она живёт в Москве; работает на двух работах – в школе и в одном фонде; кандидат психологических наук; вырастила сына; объездила всю Европу и ещё полмира; на коляске она 18 или 19 лет из своих 40. Стильная, женственная, с железным чувством собственного достоинства. Более целеустремлённого, позитивного и активного человека встречаешь далеко не каждый день!

Даша – ей 25; она работает в администрации города (и ещё в каких-то структурах) в Томске; председатель томского отделения "Союза добровольцев России"; по образованию педагог-психолог инклюзивного образования; на костылях с детства, а около года назад был период, когда она была вообще прикована к постели. Сейчас восстанавливается семимильными шагами – на одном упрямстве! За свои 25 она 3 раза была в лесу. Она не может зайти в маршрутку, ей сложно ходить (на костылях) хоть сколько-нибудь продолжительное время – она обожает танцевать! И она не представляет своей деятельности без того, чтобы каждую минуту, всеми своими силами помогать окружающим.

Настя – её я узнала всего несколько дней назад; ей 30, живёт в тверской области; тотально слепая, слышит одним ухом с аппаратом, левая сторона была парализована и действует лишь благодаря упорству и вере родителей и самой Насти. Всё это – последствия полугодовой комы и опухоли головного мозга, настигших её с разницей в несколько лет. На днях я учила ходить её с тростью во дворе нашего центра: от лавочки пересечь широкую дорожку к стене дома, пройти вдоль него, затем вдоль газона до ворот, повернуть и шагов пять до мусорного бака, далее, ориентируясь по припаркованным машинам, дойти до бордюра, который – финишная прямая к лавочке. Длинная сторона этого прямоугольника шагов (максимум) 20. На круг у нас уходило 15 – 20 минут. Но какая воля к жизни! Какое одновременно светлое и острое чувство юмора, какая тяга ко всему новому, будь то новый вид рукоделия или знакомство с новыми людьми. Как она рассказывает свою непростую историю длинной в 10 лет – в самых напряжённых местах мы (сквозь слёзы) от души смеялись и восхищались жизненной хваткой этой несломавшейся девушки.

К чему я всё это.
К тому, что между Эдит и моими знакомыми 100 лет разницы. И какая же это разница!
И, думаю, дело не в Эдит – персонаже вымышленном (и не лишённом ни силы воли, ни упорства). А в отношении. Во взгляде общества на инвалида (и речь, конечно, уже не только об опорниках, просто пример наглядный). Во взгляде инвалида на себя. И на общество, своё место в нём.