Мезальянс

Однажды моя немолодая соседка Генриетта Иосифовна Штангенциркуль собралась замуж. Она со всем тщанием подошла к сборам: во-первых, перекроила тюль и сшила из него платье, во-вторых, уведомила свою подругу Раису Григорьевну Огородову о том, что она победила в конкурсе на замещение вакантной должности подружки невесты, в-третьих (именно в такой последовательности), убедила Трифона Тимофеевича в его желании взять нашу героиню в жены, чтобы любить и оберегать, чтить и ублажать, иногда делать массаж пяточек и целовать в правую бровь. Тоже изредка.

Вроде бы все она предусмотрела: и меню, и банкетный зал, и красивую муфточку к шубке на тот случай, если сразу после регистрации она с супругом отправится по всем памятным местам, по которым положено отправляться. Она даже велосипед предусмотрела, если по ходу свадьбы этот велосипед понадобится. А вдруг!
Но в любом, даже самом гениальном и продуманном сценарии, может произойти нестыковка. И в данном случае нестыковкой стала будущая теща Трифона Тимофеевича.
***

Дальше...

Дверной звонок верещал так, что игнорировать его было чревато лишением слуха или вообще любви к жизни. Ирма Федоровна Штангенциркуль (как вы можете догадаться, мать Генриетты) нетерпеливо подскакивала на месте и теребила в руках папку и иногда свою кофточку цвета завядшей фуксии. Если приглядеться, то можно заметить надпись на папке «Нет - Трифону», а если бы люди обладали рентгеновским зрением, то внутри папки могли бы увидеть досье на жениха дочери Ирмы Федоровны. Начиная со схемы его генеалогического древа и заканчивая справкой с места работы с указанием должности и заработной платы. «Мою кровиночку, мою роднулечку с двумя высшими филологическими образованиями, хочет захомутать какой-то сантехник! Я им устрою Джейн Эйр! Не бывать этому мезальянсу!» - вот такими восклицаниями думала Ирма Федоровна.

Наконец, дверь отворилась, а звонок смог перевести дух.
- Я все знаю! - проорала в лицо Трифону мать Генриетты.
- Вот как? - томно потягиваясь, улыбнулся жених. Линялая тельняшка задралась и обнажила живот своего хозяина. - Ну, проходите, будете кроссворд разгадывать, раз такая вы умная.
И развернувшись, вальяжной походкой направился в гостиную.
- Генриетта, мать твою... тут черти принесли! Говорит, что все знает.
- Вот как? - повторила Гениетта Иосифовна первую реплику Трифона и повернулась к матери. - Тогда позвольте поинтересоваться в каком году было ратифицировано соглашение Адамс-Онис о покупке Флориды? И главное - какая сумма была указана в договоре?
Ирма Федоровна больше не метала гром и молнии. Более того, она казалось, вообще, даже дышать перестала. Только глаза, полные недоумения взирали на дочь, которая поправляла перед зеркалом серую вязанную кофту, точно такую же она видела в журнале «Вяжем сами» за 1923 год. Затем ее взгляд опустился на коричневую плиссированную драповую юбку в пол, кою ее кровинушка старалась выдать за вещь «от-кутюр».
- Смею предположить, матушка, Вы проделали столь длинный путь от своего пристанища в сию обитель только для того, чтобы засвидетельствовать нам Ваши познания в некоей сфере. Метафизические искания привели Вас к нам? Или весьма очевидные вещи?
- Мне кажется, твоя драгоценная мать приперлась сюда, чтобы проорать мне в лицо, что она все знает, а затем тупо впасть в ступор, - сделал дерзкое предположение сантехник. - Стоило ради этого так далеко идти? Могла и смс кинуть.

Трифон Тимофеевич закатил рукава тельняшки. Все было прекрасно в обнажившихся предплечьях: и крепкие мышцы, и ровный загар и татуировки «Нет в жизни ЩАСТЬЯ» - на правой руке, и портрет Генриетты Иосифовны в полный рост и неглиже. От увиденного Ирма Федоровна стала очень часто моргать, словно ей что-то попало в глаза.

Сантехник вплотную приблизился к удивленной женщине, вперился ей в глаза. Постоял так какое-то время и победоносно выдал:
- Сто двадцать четыре!
- Что сто двадцать четыре? - не поняла невеста.
- Твоя мать моргает со скоростью сто двадцать четыре раза в минуту.
- И что сие означает? - вежливо поинтересовалась наша героиня и стряхнула невидимую пылинку с юбки.
- А то, что хреново ей, неотложку надо вызывать.

Предполагается, что "скорая" на то и скорая, что должна приезжать очень быстро. Но не в данном случае. Под случае подразумевается страна. Однако, ко всеобщему удивлению, карета скорой помощи приехала секунд через сорок после того, как Генриетта положила трубку. Досточтимая хозяйка дома и не очень досточтимый ее жених еще долго будут строить догадки о причинах столь быстрого приезда. Кто-то будет склоняться к тому, что медики просто боятся нового председателя комитета города по здравоохранению и не смеют медлить. Другая гипотеза утверждает, что в городе на столько ничего не происходит, что машина скорой помощи сама ездит по улицам и выискивает кого бы полечить, каждый раз надеясь на кровавую мафиозную разборку, а не допившихся до зеленых чертей алкоголиков.

Парамедики бегом забежали в гостиную в поисках окровавленных тел. И не увидев ничего мало мальски напоминающего последствия гангстерских разборок, остановились посередине холла.
- А где?.. - доктор Грач, лично руководивший бригадой, пытался найти хотя бы один след крови.
- А вот, - подтягивая трико с пузырями на коленях, в манере Грача ответил Трифон.
- А что случилось? – продолжая задавать вопросы, Грач перевел взгляд на Генриетту Иосифовну.

А она в свою очередь почему-то жутко застеснялась, покраснела, затем побледнела, а потом, вдруг, покрылась пятнами.
- А что случилось? - пытаясь как-то переварить увиденное, начал задавать вполне уместные вопросы доктор.
- Она слишком много знала.
- А что именно?
- Она не сказала нам этого. Прокричала, что знает все и впала в ступор. Видимо, не выдержала, бедняжка, такого большого объема информации. – Так сказать, с самого порога Трифон Тимофеевич начинает демонстрировать повадки настоящего непутевого зятя.
- Что ж, - протянул доктор, - мы когнитивными вопросами не занимаемся. – Вот когда у вас случится кровавая баня, тогда звоните, - сказал Грач и пошел на выход, потом вернулся, положил на журнальный столик две таблетки цитрамона и возобновил свой уход. По чистой случайности на радио России поставили «Прощание славянки», а доктор вдруг пошел строевым шагом, а Генриетта Иосифовна помахала ему во след бумажным одноразовым платком.
- В свете последних неприятных событий, приключившихся с маменькой и отказом доктора нам помочь, предлагаю пригласить для консультации знахаря, травника и просто кудесника дядю Гену с улицы Ленина.
- Геннадия Белова? Этого шарлатана? - сузил глаза и упер руки в бока Трифон.
- Престидижитатора, - поправила его Генриетта.
- Тварь! – парировал сантехник.
- Простите, но что вы сейчас сказали? – опешившая младшая Штангенциркуль внезапно перешла на «вы» и, кажется, не на шутку готовилась отправится в обморок. Потом обнаружив, что по близости нет сильных рук, которым можно было доверять, взяла себя в руки сама. Буквально.
- Всегда хотел это сказать, но как-то не было случая, - ни сколько не смутившись, ответил Трифон. - Ладно, звони своему фокуснику.

Геннадий Мансурович Белов совершенно случайно сейчас находился возле дома Генриетты и Трифона. Практически в тридцати метрах от порога их подъезда, как вспомнил, что забыл дома мобильный телефон и поспешил вернуться в родную обитель. На самом деле в другой день он бы и не вспомнил о телефоне, но именно сегодня он ждал очень важного звонка от своего главного поставщика всяких полезных трав и чудодейственных мазей.
Вернувшись домой, он первым делом проверил все пропущенные звонки. Их оказалось 88. И смс. Коих было 44. Разумеется, все звонки и смс были получены с мобильных телефонов Генриетты, Трифона и Ирмы Федоровны. Еще 14 - были с домашнего номера нашей невесты. Трифон не выдержала и сбегал к себе домой, чтобы позвонить и оттуда Геннадию Мансуровичу. Сначала Генриетта Иосифовна хотела и к матери домой съездить и позвонить оттуда, но билетов на ближайшее время не оказалось. А ехать в другой город на такси – слишком расточительно.
Знахарь Белов был весьма мудрым мужчиной, несмотря на то, что Генриетта его прозвала престидижитатором. А временами даже и очень проницательным и дальновидным. Дальновидным да в добавок и дальнозорким он стал тогда, когда переборщил с лекарством от близорукости. Так вот, читая 22 смс с одним и тем же текстом «Ноги в руки - и к Генриетте на хату», предположил, что его очень ждут в доме Штангенциркуль. Однако ноги в руки он делать не стал, памятуя о последнем подобном эксперименте, после которого он на всю жизнь остался хром. И, по всей видимости, бром. Поскольку за много десятков лет его жизни известно всего лишь о трех его женщинах. Значит, бром в его рационе был не редок.
Как я уже поясняла ранее, Геннадий Белов был далеко не молод, а мудр и вовсе не по годам. Он совсем не удивился моргающей со скоростью реактивного двигателя матери Генриетты.
- Я вижу у вас тут интересное мероприятие, - присел на подлокотник кресла кудесник.
- Ага. Пивка? - Трифон кидает ему банку.
- Да, спасибо. Я уже...

Трифон, словно поняв, что имел в виду Геннадий, одобрительно кивнул. На самом деле у него шея затекла и он кивал ею, чтобы размять.
- Так и в чем проблема, дорогуши мои, что вы за день обогатили оператора связи, названивая мне и шля смс?
- Мать ее клинануло, - раскрыл все карты Трифон.
- Вот как? - данная фраза за этот день произносится уже трижды.
- Ага! Слишком много знала!
- И как много? – Белов собирал информацию для анамнеза.
- Утверждала, что все!
- Ой, как интересно! Это прям анти-Сократ какой-то.
- Ага! В Нобелевский комитет уже позвонили.
- Трифон! Пожалуйста, выбирайте выражения, когда говорите о моей матери. Она все таки моя мать!
- Мать твоя! Твоя мать! Ты разве не догадываешься зачем твоя мать к нам заявилась? - в Трифоне боролись два желания: расхохотаться и рассвирепеть. Поэтому он выбрал третий вариант, чтоб другие два не обиделись - зевнул. – Догадываешься?
- Я догадываюсь, - опустила глаза дама. – Учитывая, что на ее папке написано «Нет - Трифону», она явно не намеревалась чинить тут нам счастье и благословлять на чем свет стоит.
- Я, наверное, домой пойду... – вмешался в разговор Белов. – Скучно у вас.
- Что! А теща моя будущая так и будет сидеть?
- Да вы ей оплеуху дайте, как рукой снимет, - прописал лечение престидижитатор.
- Оплеуху? С удовольствием! - Трифона просить дважды не нужно.
Будущий муж Генриетты хорошенько замахнулся, будущая жена Трифона хорошенько подготовилась упасть в обморок, Белов хорошенько зевнул. И не успела ладонь сантехника коснуться щеки Ирмы Федоровны, как та подскочила и возвестила:
- Я все знаю! Все!
- Наш Демокрит вернулся! Нобелевский комитет будет рад!
- Ты! Ты! - Это старшая Штангенциркуль пытается донести какую-то мысль Трифону. - А ты?! Ты-то? Что - ты?! - а эти местоимения в сторону дочери уже.
Геннадий посмотрел на всю эту картину и решил, что от греха подальше нужно заканчивать этот балаган. И обращаясь к Ирме Федоровне, произнес:
- Белов. Геннадий Мансурович, - лихо отрекомендовал себя кудесник и подкрутил невидимый ус, - к вашим услугам, красавица. - Кстати, маменька Генриетты Иосифовны несмотря на свой возраст, дама моложавая, миловидная и крайне обаятельна, когда не злится, не хмурится, не строит козни и спит.

Не ожидающая столь неординарного выпада со стороны постороннего харизматичного мужчины, Ирма Федоровна не придумала ничего лучше, чем упасть без чувств в заботливо подставленные руки.
- С ней же ничего дурного не будет? - прошептала Генриетта Трифону.
- Ну, что ты, дорогуша! Отлежится пару деньков в страстных объятиях твоего кудесника и будет как новая.
И под эти напутственные слова Геннадий Мансурович поудобнее перехватил драгоценную ношу и унес ее в свое жилище. Да-да, так и нес несколько километров.
- Скатертью дорожка! - глядя на дверь, кинул Трифон. Затем повернулся к своей нареченной: - Держу пари и бьюсь об заклад, что благословение твоей матушки мы получим. Главное, чтоб у Белова сил хватило.

А вы как хотели, в 21 веке мезальянсом уже никого не удивишь.