из статьи Е. Енджеевич

...Отсюда две, даже три редакции "Вора" - 1927, 1959, 1965, отличные друг от друга. Если в первой редакции автор разрешает Митьке выйти из тупика эгоизма и пошлости, позволяет ему "перековать" свой характер в необыкновенно тяжелом физическом труде, то вторая версия лишь информирует нас о том, что Митька сбежал. Автор не навязывает нам повороты его дальнейшей судьбы, которая была бы в состоянии либо освободить его от зла - послереволюционная ситуация давала такие шансы, - либо нанести ему полное поражение. Леонов как бы предлагает читателю придумать собственное окончание романа.
Когда я говорю, что вторая редакция "Вора" - это, собственно говоря, новый роман, стоящий несравненно ближе к жизненной правде, чем первая, а вдобавок обладает превосходным, более богатым языком, завершенностью стиля, великолепными новыми подробностями в обрисовке характеристик персонажей, расширением "композиционных рамок", определяющих философско-моральный подтекст произведения, Леонов замечает:
- Горький когда-то мне предсказал, что я убью своего героя. И я убил. Создал нового, у которого только такое же имя и фамилия. Первый мог возбуждать сочувствие и даже симпатию, второй - лишь негодование и отвращение. В первой редакции сказалось слишком сильное влияние атмосферы двадцатых годов... Просто я, имея за плечами тридцатилетний опыт, увидел многие недостатки первой редакции "Вора", понял изъяны "Скрытой композиции" того произведения... Утихли бури, которые швыряли нас после революции. Такой "Вор", которого я издал теперь, в том "золотом веке" вообще не мог появиться. И вовсе не потому, что существовали административные или иные ограничения, а потому, что атмосфера была совсем другая. Нами тогда владело благозвучие победы, потом мы все забеспокоились о том, чем кончится нэп. Сегодня все это уже позади. Мой нынешний "Вор" - это в каком-то смысле уже исторический роман, но это не значит, что в нем не затронуты проблемы, которые актуальны до сих пор.

P.S. Остается напомнить, что Митька Векшин по сюжету - беззаветный герой гражданской войны. И превращая его из "вызывающего сочувствие" в "вызывающего только негодование", Леонов явно не шел на поводу у пропаганды или цензуры. Впрочем в этой же статье содержится намек на статью Солженицына и Леонов комментирует ее: он не читал второй редакции.
Почему же тогда Солженицын так сказал? У меня сложное отношение к Солженицыну, о чем я писала в рецензии на биографию Твардовского. "Почему" - пусть останется на его совести писателя, поднявшегося на антисоветизме.