0 Родная речь

Семейные саги, наверное, самый комфортный жанр для иллюстрации тезиса «все течет, все меняется» в контексте эпох. Вслед за двухтомным трудом «Семья Тибо», который поведал, каково было французам из буржуйского класса на заре XX века и в ходе Первой мировой войны, в Долгой прогулке другой двухтомник «Вечный зов» развернет перед читателями житейское полотно рабоче-крестьянской прослойки Сибири, причем автор романа Анатолий Иванов размахнулся даже пошире дю Гара, проскочив Первую мировую и коллективизацию прямиком к Великой отечественной. В качестве волнорезов временных периодов Иванов выбрал семью Савельевых, испокон века обитающих в районе реки Громотухи, которым громкие события 1900-х годов не позволили сполна насладиться поговоркой «где родился, там и пригодился». Старший брат Антон станет страстным революционером, а впоследствии видным партийным функционером, средний Федор пройдет драматичный путь из партизан в предатели, а младший Иван - противоположной Федору дорогой. От тройки главных героев по глади романа, как по поверхности Громотухи, расходятся круги связей с остальными персонажами - членами семьи, коллегами и товарищами-однопартийцами - чей жизненный путь становится все драматичнее, особенно когда над Отечеством начинает гудеть война.

Перед началом чтения откровенно настораживал статус «Вечного зова» как военно-патриотического шедевра советской прозы. Все же, для меня, как для ребенка 90-х, подобные характеристики больше относятся к творчеству под девизом «шаг вправо, шаг влево, расстрел», а пролог и вовсе подтвердил мои опасения. Так, Иванов за 60 страниц текста, ничтоже сумняшеся, прыгал через года и десятилетия – вот молодой да ранний Антон сочиняет до скрежета в зубах сентиментальную песенку своей революционной возлюбленной, а вот они уже оказываются в белых застенках во время мятежа Чехословацкого корпуса, где их, честных защитников прав трудящихся, пытают, невзирая на пол и возраст членов семейства. Оставшиеся братья Савельевы возникают на страницах только во время Гражданской войны, где борются по разные стороны партизанских баррикад и за сердце одной местной красавицы. Хотя, справедливости ради, за благосклонность дочери местного олигарха Анны, ушедшей в леса вместе с красными, сражается лишь Иван, причем очень своеобразно - выступая на стороне условных узурпаторов. Анна же все тщится завоевать расположение местного красавца Федора, воюя с ним бок о бок с шашкой наголо. За время пролога автор представит на суд читателя две истории безответной любви и одну инцеста, поэтому даже иногда задумываешься, а не советская ли это «Игра престолов»?

Но дальнейшее развитие событий обнадежило. Да, Иванов очень старается попасть в народность, поэтому говор персонажей перемежается просторечием, а заботами о Земле Русской заняты думы всех – от председателя колхоза до нквдшников. Но при этом вся атмосфера романа отвечает его названию – «Вечный зов». Персонажи переживают сложную внутреннюю борьбу, пытаются разобраться в работе собственного морального компаса. Самый большой интерес в этой части вызывает противостояние Федора и Ивана, где нутро каждого из героев имеет двойное дно. Полную картину характеров братьев Иванов умело создает с помощью инструмента флешбеков, и именно этими зарисовками дореволюционной жизни и оказался для меня интересен роман – мы видим, каким путем герои пришли к точке, из которой начинается повествование о Великой Отечественной войне. Автор даже позволяет себе невзначай проехаться по периоду сталинских репрессий, признавая перегибы режима, правда, списывает он незаконные репрессии на интриги отдельных рвачей, оправдывая основу самого строя. Иванов признает и грабительскую по отношению к тылу политику «все для фронта – все для победы», а строительство на пустом месте оборонного завода превращается у него в увлекательный производственный роман уже с новыми персонажами. Здесь у каждого есть свой голос – и у Машки Огородниковой, связавшейся с уголовниками от безысходности, и у Верки Инютиной, ищущей хорошего мужа, и идеологических негодяев Полипова с супругой, а также кучи других людей, обитающих вдоль Громотухи. За их судьбами интересно следить, а трагедиям переживать от всей души. В этом и состоит вечный зов – в сомнениях и метаниях между «что такое хорошо, а что такое плохо», и выборе правильного для самого себя пути.

Но все заканчивается, когда приходит он – второй том. Здесь Иванов расходится во всю пропагандистскую мощь и на-гора вешает лапши на уши всем желающим. План хлебозаготовок в колхозе увеличивают все больше и больше, люди будут есть землю, но молча будут выносить голод без слова жалобы. Ни одна женщина в романе не является самодостаточной личностью, все их поступки завязаны на мужчинах. Иванов настолько любит проговаривать вслух ключевые идеи произведения, что неустанно вкладывает их в длиннющие монологи сельчан. В одном из них прямым текстом и озвучивается основная функция женщин – рожать, рожать и еще раз рожать, причем рожать абы от кого, поскольку позиция ищущей партию повыгоднее Веры Инютиной рисуется исключительно черными красками. Девственность – единственное женское богатство, либо она у тебя до свадьбы сохранена, либо обливай голову кислотой, чтобы испортить красоту. После изнасилования можно сразу в петлю – какому мужику сдалась порченная баба. При этом мужчина может ходить налево легко и просто с чужой супругой, ни разу не получив по роже от рогоносца. Зачем? Ведь можно надавать лещей неверной жене, помыть ноги и дать оттуда напиться, справедливости ради, такие питьевые привычки родом еще из первого тома.

Охота дать скидку, что нравы описываются сельские и дремучие, как никак время действия – первая половина XX века, но сам роман писался не по горячим следам, а в 1970-е, однако во всей тональности чувствуется шовинистическая авторская оценка, что после имевшей место в США сексуальной революции ошарашивает. Все положительные персонажи в романе вынуждены страдать, рыдать, истекать всеми внутренними жидкостями во имя государства, и только тогда будут признаны хорошими, так что вывод один: коммунистическая идеология прижилась на благодатной почве православного христианства, где базовой эмоцией является чувство вины и мученичество. После того, как живучие враги советской власти начинают на голубом глазу излагать план Даллеса, о котором никто слыхом не слыхивал во время Великой Отечественной, а в России теоретики всевозможных заговоров впервые и узнали из текста романа «Вечный зов», то становится в большей степени грустно от черно-белых картонных героев, казавшихся поначалу такими противоречивыми. Может быть, и вся наша жизнь – цепочка банальностей, от души и в уши залитая демагогами.