5

Ипри́т, или горчичный газ — это боевое токсическое вещество.
Иприт поражает организм при любых путях проникновения. В момент непосредственного контакта в газом болевые эффекты и внешние признаки поражения отсутствуют, они начинают проявляться через несколько часов. Особенно опасно попадание иприта в глаза — это может привести к слепоте — и в носоглотку и дыхательные пути, где газ вызывает отёк и быстро развивающееся воспаление лёгких, что ведет к летальному исходу.
В целом при контакте ипритом наблюдаются общие признаки отравления организма.

Так и роман Шкловского и Иванова — вызвал у меня общие признаки отравления организма.
«Иприт» начинаешь читать, и ничего не понятно; когда становится более или менее ясно, что к чему и почему у авторов медведь пьёт водку запросто, становится неприятно, и по ходу чтения — всё хуже и хуже. А не остановиться уже, катишься к концу как по накатанной; и, захлопнув книгу, кинув её на другой конец кровати, думаешь: брр. Еще минут пятнадцать надо посидеть в тишине, привести мысли в порядок, оценить окружающий мир: ты у себя дома, вокруг 2011 год, великое социалистическое будущее уже двадцать лет как не настало, химическая промышленность развивается в рамках гражданских нужд.

Такое ощущение, что это бред, написанный очень умными людьми. Как будто Шкловский с Ивановым, написав полную — юмора? черного юмора? иронии? злого ожидания? — фантасмагорию, обхитрили всех. Вот такое ощущение: обхитрили всех.

И, кстати, получилась лента Мёбиуса: у этой истории нет конца и нет начала, это загадочное ленточное недопространство и недовремя. Казалось бы, это — будущее нового государства, а это же и фантастическое настоящее для авторов и героев романа (на дворе двадцатые годы), это наше непрошедшее прошлое.
Мне кажется, авторы что-то намудрили с измерениями (ну да, это больная тема моего воспаленного фантастикой мозга), потому что кроме всего мира, каждый персонаж книги тоже имеет несколько жизней, имеет несколько времен. Дорогой читатель, думаешь, так и правда было, как в романе нашем написано? Нет, это брехня упившегося до белой горячки сухопутного солдата. Читатель, теперь думаешь, мы тебе тут рассказали какой-то сон, сидение, больную фантазию? А откуда ты знаешь, ты ничего не знаешь, сиди и думай теперь: было или не было, могло бы быть - или нет? Больше вопросов, чем ответов, впрочем, как всегда. Да и время такое было.

Я не могу себе представить, как это было — читать «Иприт» в 1920-х. Сейчас, почти век спустя — это было бы смешно, если бы не было так грустно.
Вряд ли эта книга будет страшно интересна не то что «широкому кругу читателей», но даже «специалистам узкого профиля». Это слишком злободневная, слишком своевременная литература, но, с другой стороны, как без таких книг почувствовать то время.

***

А пассажи какие встречаются — зачитаешься. Или, может быть, я одна наслаждаюсь подобными вещами:

Среди полей пшеницы, тянущихся до горизонта и прерываемых полосами редкой и высокой кукурузы, темными влажными пятнами, в темноте похожими на впадины, зеленели табачные плантации и огороды. Махали крыльями ветряки, выкачивая воду из глубоких колодцев, и разбитой рябью, серебром сверкали зеркала машин, поглощающих днем солнечную теплоту и приводящих ею в движение насосы.

А иногда так напишут, будет что-то такое проникновенное и человеческое в этом ворохе фантасмагорических ужасов, что как обухом по голове:

Случалось ли тебе подходить к морю — после шумной беседы, после музыки, после собраний, мой читатель?
Море имеет свое дыхание — простое и спокойное, ты подходишь к морю и видишь другой мир, твои мысли начинают казаться тебе суетливыми.