3.5 Партитура пустых дорог

Музыка грязи – это песнь дорожной пыли, окурков в пляжном песке, забившейся под ногти земли. Она не грязная, скорее очень заземлённая, слишком прочно уперевшаяся доступным ассортиментом конечностей в земную твердь, потому что мерцающая на горизонте неизвестность будущего для персонажей похожа на небо агорафоба – широко, стыло, грозно, жестоко, страшно, выключай.

Читателю даны производные в виде спивающейся онкологической медсестры неопределённых идеологических взглядов, импульсивного юнца с сомнительными моральными императивами, чья невыразительная воля проклюнулась сорняком лишь после перелома жизни на «до» и «после», тоскливого рыбацкого городка с непременным набором следующего сорта жителей: местный грозный усач с грубыми руками, хохотливый добродушный толстяк, который несёт на себе Страшный Груз Тайны, женщины с языками-вениками, которые тебя по самые уши выметут, после чего ещё сплюнут, что милочка моя, ты же знала, на что шла.

Выстраивается концепт довольно обоснованного противостояния – «свои» и «чужие». Сплочённый рыбацкий городок, повязанный бизнесом и общими тайнами, и не вписывающиеся в выверенный размеренный быт чужаки. Противостояние не выстреливает.

Читателю не стоит рассчитывать, что ему удастся принять чью-то позицию, потому что он отстоит третьей стороной, чужой для первых двух: что жители городка, что главные герои вовсе не расположены допускать читателя до своих внутренних составляющих, а предлагают лишь перебирать полутоновую палитру серых оттенков своих эмоций, подбирая самостоятельно подходящую цветовую гамму, которая бы налила написанную историю жизнью.

Автор будто всё приберегает что-то сладенькое на десерт, прыгая между персонажами, между локациями, забрасывая удочки то тут, то там, неожиданно подсекая ту, про чью леску читатель уже забыл, потому что отвлёкся на дёрганую рыбёху с проколотыми глазами, вздёрнутую на крючок. Вкусы разные, и кому-то приторная развязка, залитая сиропом и кремом от ожогов, может прийтись по вкусу, но для романтичной прозы в книги не хватает любви, для драмы – не хватает данных, чтобы понять персонажей и проникнуться их болью, потому что они очень неохотно приоткрывают своё прошлое, и когда ты продираешься через нелогичную инфантильность поступков к причине их возникновения, тебе уже настолько всё равно, что никакой эмпатии ты не чувствуешь. Для приключенческого романа – слишком много отвлекающих факторов, перебрасывающих внимание то на что-то, что вот потом станет понятным, то на загадочные полутона оговорок. Когда посреди задорной роуд-стори по выжженной солнцем земле вклинивается неуверенная рефлексия главной героини, завязанная на загадочной недоговорённости её характера, то чувствуешь себя осликом, которого поманили морковкой, а вместо неё дали земли пожевать, потому что ну какая разница, чем набивать желудок.

Надломленные люди вместо зализывания ран просто пытаются от них убежать. Джорджи – от прошлого в бутылку, Лю – от одиночества вынужденного в одиночество добровольное, жители городка – бегут от своего прошлого (которое набрасывается нехотя сверху горсточками земли на крышку гроба, когда ты лежишь в нём головой к центру земли) в наносную благополучность. И за это бегство хочется болеть, хочется подсобить и отлить в книгу какой-нибудь суспензии, рассасывающей рубцы на душе. Вот только персонажи и до перелома своих судеб представляли собою людей довольно невыразительных, и в целом это не плохо, потому что будь главные герои первыми пацанами на деревне и первыми модницами на дискотеке, то сочувствовать им могло бы быть немного сложнее, зато личностная драма могла проникать глубже. Но из-за этой своей невыразительности они обесценивают свою судьбу, потому что если Джорджи добровольно обрекла себя на жизнь, в которой несчастлива, то Лю не менее добровольно внедрил себя в больную паразитическую зависимость от брата и его жены, в результате чего и поплатился нервной системой. Впрочем, многое могло бы быть, но тогда это уже будет другая книга, другого автора, с другим сюжетом и про других людей.

А «Музыка Грязи» - это рубленая хлёсткая проза про людей, которые не знают, как жить, и бегут от этого незнания, оставаясь на месте, даже когда пересекают сотни миль.
Книга кажется напичканной ружьями Чехова, но две трети из них - ружья Бондарчука.