4 Мелкие бесы, Христос и эротика

Ох, уж эти провинциальные городки N и NN конца 19 века, где происходит ни то ни се, а уездный лекарь знает что! Там народ тонет в невежестве, отказывается резать лягушек, верит в Илью-пророка и строчит письма ученому соседу. Наивный читатель там вместо любви обнаружит преимущественно смесь гадости со всякой дрянью, зато блудит народ охотно и со вкусом. Но приличия соблюдаются, из-за ларька с бубликами за углом никто из ревности ни на кого не нападает. А что девушки чуть что норовят утопиться в реке, так это дело житейское. Тоски, конечно, много – и подобной англицкому сплину, и совсем другого неэкзистенциального толка. Имеются и свои представления о мужской чести: дашь по морде кому-нибудь – погрозят пальчиком, публично получишь по морде – тут уж или пулю в висок самостоятельно или на дуэль, что, впрочем, конечным результатом не сильно отличается. Все дома похожи друг на друга, там самовар с еловыми шишками, красный угол, еще не оскверненный Малевичем, а по всему дому шныряют недотыкомки (шмыг-шмыг!).

Вот в эту самую среду приезжает Санин, правда опаздывает и вместо конца 19-го попадает прямиком в начало века 20-го. И какие отличия застает? Более свободные нравы? Вряд ли. Витающие в воздухе идеи? Нет, все то же болото. Разве энтузиасты, мнящие себя социалистами, публичные чтения организуют, но и туда народ больше приходит покричать да на девичьи груди и ноги посмотреть. Мало что в провинции изменилось. Правда имеется парочка бесов, сбежавших со страниц Федора Михайловича, только более приземленных, мелких. Например, Юрий – революционер-недоучка, идейный подражатель того самого Кириллова, имеет те же проблемы с Богом и тоже готов покончить с собой из идеи, но идею подобрать по вкусу так и не сумел, потому стреляется просто так по недоразумению. Или вот Семенов, сей умирает без помощи оружия – от туберкулеза, а все туда же в цинизм, неверие и пустоту. Нет бы смириться да покаяться на пороге смерти, но бес он есть бес, чего с него взять.

Кто такой Санин? Скажу вещь провокационную и неочевидную: Санин – Христос, точнее его локальное воплощение для небольшого города России. Специальный такой Христос, который приходит, чтобы вытащить народ из тьмы девятнадцатого столетия и показать путь к свету (мне вообще кажется небезынтересной идея, что для каждого места и времени должно быть свое Второе пришествие). Век двадцатый диктует свои мерки. Санин это вам не серый Мышкин – идиот, хлюпик и эпилептик. Это крупный, широкоплечий мужчина, самоуверенный и самодостаточный. «Блаженны страждущие», «подставь другую щеку» – это не про него. Скорее уж «не мир принес, но меч». Причем не на словах, а на деле. Например, он безо всякого стеснения бьет по лицу зарвавшегося офицера, и, само собой, считает это правильным. Зато основная заповедь остается неизменной – «любите друг друга», но в более широком понимании. 20 веку не нужна любовь платоническая, чистая, «небесная». Санин понимает и дает понять, что и в страдании может быть любовь, и в обмане (в том числе в самообмане), и в обмене телесными жидкостями (секс до революции был!). Более того, он действует как практик, то устраивая судьбу сестры, то занимаясь сексом с Карсавиной. Ученик у Санина всего один – Левий Матфей Иванов, зато преданный и готовый следовать за учителем, хоть пить водку, хоть подсматривать за купающимися девушками, хоть на Голгофу. Санин пытается донести мысль, что нельзя больше жить так глупо и смешно, действовать согласно предрассудкам, зависеть от мнения окружающих, видеть не дальше своего носа. И, конечно же, он остается непонятым, даже «прогрессивные» люди, в том числе те самые «мелкие бесы», не понимают его определения свободы. Такова судьба всех пророков, такова судьба Христа. Распятия в этот раз не случилось, 20 век слишком цивилизован для этого, Санин просто покидает свое отечество. «Противная штука человек», – одна из последних его мыслей, прежде чем Санин растворяется в сияющем солнечном свете. Мысль как бы обрекающая человечество отдельно взятой страны на все то, что двадцатый век очень скоро принесет.

Арцыбашев написал роман тонкий, умный. Явно под влиянием Достоевского и как бы в противовес ему. Также заметно влияние Толстого и многих писателей-социалистов, Чернышевского, например. Несмотря на кажущуюся простоту, книга дает поводы к размышлению.
Арцыбашев написал роман откровенный. В раздел "эротические романы" он попал не случайно, некоторое возбуждение и жар в крови он вызвать может. Однако читатель, ищущий конкретно эротики, будет разочарован, никаких особых подробностей автор не дает. Например, Арцыбашев может приводить довольно откровенные фантазии героя, но постельные сцены попросту опускает.
Сочетание умного и откровенного стало настоящей бомбой на момент публикации. Неудивительно, что у автора появилось множество последователей, а суд признал книгу порнографией. Сейчас все это воспринимается иначе, однако произведение остается любопытным и стоящим прочтения. Даже удивительно, что про него так мало знают.