5 In principio

"Если знаешь, какое было время, то знаешь и каким был человек, коль скоро ничего другого не известно. Ведь человек в любую эпоху одинаков".
Вечер встречи выпускников венской школы-интерната закончился, не успев начаться, после того, как один из учеников обвинил бывших учителей в сотрудничестве с нацистами. Оскорблённые преподаватели немедленно покинули банкетный зал, за ними ушли ученики, раздосадованные выходкой Виктора и испорченным вечером. Ушли все, кроме Хильдегунды, и именно ей Виктор решил рассказать историю своей жизни. Историю, главным героем которой, как ни странно, является мальчик Мане-Самуил, родившийся в Лиссабоне в 1604 году.

Конечно, роман Роберта Менассе - попытка оправдаться. Австрия как невинная жертва нацисткой Германии. Виктор Абраванель, еврей, марксист и антифашист, родившийся в Вене 15 мая 1955 года, в день "восстановления независимой и демократической Австрии", должен засвидетельствовать, что Австрия эту независимость заслужила: здесь прошлое не забыто, а его повторение исключено. Беда лишь в том, что быть антифашистом в 70-ые годы - то же самое, что быть антисталинистом в это же время: слишком поздно. Замечательно, конечно, что в романе "жертвой вспышки антисемитизма в Австрии, впервые после восстановления республики" стал антисемит, но насколько правдоподобно? Однако стремление автора показать те случаи и факты, которые в послевоенной свободной Австрии принято было замалчивать или, во всяком случае, оставлять без внимания, вызывает уважение. Главный герой романа, как историк, знает, что неудобные реальные события прощаются и забываются ради подобающих воспоминаний (как показали социологические опросы 2000-ых, 70 % немцев считают, что ни один из их родственников не был членом НСДАП), поэтому он попытался превратить историческую правду в скандал, вызывающее событие, которое надолго останется в памяти. Скандал, впрочем, в результате обернулся шуткой, но "шок был не лишен оснований". И самым ценным в описанной ситуации является то, что протест Виктора не был политическим, скорее, человеческим. Хотя в "классической, гуманитарной гимназии" его учили, что "гуманитарность не имеет ничего общего с гуманностью".

Человек, быть может, и остаётся в любую эпоху одинаков, но эпохи меняются существенно. Или всё-таки люди с течением времени становятся другими?

Смотри: в ту пору у нас не было ничего, только идеи и представления, которые затем, что называется, пошли прахом, а потом мы пытались каким-то образом построить жизнь, без этих идей и мечтаний, какие у нас были и казались нам образцовыми, общепринятыми. Внезапно оказалось, что рассчитывать можно только на себя, на собственные силы, каждый сам по себе, и как раз за это нас непрерывно вознаграждают. Как бы это выразиться…. Может быть… Подумай вот о чем: ты, конечно, верила, что усовершенствуешь мир… погоди! Я не иронизирую! Ты верила, что это очень важно, это придавало смысл всей твоей жизни, отсюда ты черпала признание окружающих, волнения, оптимизм, но, если вдуматься, это была игра в песочнице, ты была счастлива, как ребенок, играющий в парке в песочнице. Ребенок упрямо топает ногой и говорит: я! Черт побери: я! А взрослые поддакивают и ухмыляются: ах, какая прелесть! А после говорят: ну все, хватит! Позднее ты вышла замуж за учителя религии, вдобавок в провинции, стала домашней хозяйкой и матерью. Все в городке тебя знают, воспринимают всерьез, ухаживают за тобой, уважают. Здравствуйте, госпожа профессорша, здравствуйте! …Так или иначе, с тех пор как мы стали членами общества, нас вознаграждают, смехотворно, конечно, по сравнению с тем, сколько гребут подлинные узуфруктуары, но отчасти и нам перепадает от этого роста. Немножко. По капельке. Мы спали на полу, на матраце. Потом купили в «ИКЕА» кровать. А не так давно — так называемую экологическую кровать, без металлических гвоздей и шурупов, с матрацем из натурального латекса, примерно по цене малолитражки ... Нас вознаграждают, только я не знаю за что. За то, что мы просто стареем?

И вот уже можно быть членом социал-демократической партии и ездить на BMW 7 серии, а почему, собственно, нет: в политике это называется "сменить левые идеалы на рыночный фундаментализм"? Можно отстаивать идею всемирного равенства и путешествовать первым классом, хотя, казалось бы, само существование классов должно вызывать возмущение и протест. Почему так происходит? Мане-Самуил из Португалии хотел озаглавить свою автобиографию "О principio", что означает "Начало", но еще и "Принцип". Не успел. Начало, допустим, существует, но что насчёт принципа?